В час, когда замурлычет кот… - стр. 18
Комната для ребенка была размером со стадион. Огромный, почти пустой зал, застеленный темно-серым ковром с сиротливо стоящей в углу кроватью, похоже недавно принесенной сюда.
– Э-э-э…
На озадаченное мычание Веры Дмитриевны Малкольм соизволил пояснить, что Хиль выделено самое защищенное магически помещение в доме, поскольку хозяина больше волнует безопасность дочери.
– Как сказал господин Морбейн, остальное – ваша забота. Средства вам выделены.
– Ну что ж… – Вера распустила стянутые до поры завязки кошеля, чтобы понять, на что им хватит денег. Ведь, судя по всему, купить предстоит все, включая мебель, шторы, постельное белье и обои, не говоря уж об одежде. И при этом она еще своей комнаты не видела.
Монеты, тускло блеснувшие в растянутой горловине, были, похоже, золотыми.
– Интересно, это много? – Она продемонстрировала содержимое Хиль и увидела, как у девочки округлились глаза и даже приоткрылся рот.
Похоже, сумма была немаленькая.
– Если будешь всем показывать и не умеешь торговаться, то точно не хватит! – раздалось кошачье фырканье у них за спиной. – И учти: ты мне лежанку обещала! Так что спрячь монеты. Торговаться буду я, а ты составь список и не вздумай чем-то восторгаться. А то обдерут торгаши как липку, уж я-то всяких повидал. Все они одинаковы.
Бумагу и карандаш для списка раздобыл Малкольм, а составляли они его в выделенной Верочке комнате. Та была небольшая и довольно уютная, хотя опять в темных тонах, а еще, в отличие от покоев Хиль, меблированная. По крайней мере здесь, помимо кровати, имелся комод, шкаф и два кресла.
А еще в этой комнате наших дам ждал неожиданный и совсем неоднозначный сюрприз.
Глава 6
Точнее, сюрпризов было два, и оба торжественно представил и принялся нахваливать пушистый прохиндей, настаивая, что все это его лап дело.
Верочка очень сомневалась в том, что изящный женский скелет в платье, парике и надетом на него накрахмаленном чепце был сотворен котом, как и в том, что божок пошил платье, которое терпеливо держала в костяных пальчиках немножко жутковатая и абсолютно мертвая барышня.
– Вот. Горничная! Твоя личная, – гордо выхаживая между Верой Дмитриевной и скелетинкой, наряженной, как ростовая кукла, размявкивался Амур. – У Хиль ты за всех. И нянька, и учитель, и горничная. Пока по крайней мере. Цени, кстати, что я Азрайта надоумил. Не мужики же тебе помогать одеваться будут. Хоть и мертвые, но приличий никто не отменял.
Рыжий поборник нравственности так мел хвостом, что весь подол платья уже усеяли хорошо видные на темной ткани линялые кошачьи волоски.
– А еще, как понимаю, наряд мой вы с господином Морбейном всю ночь вдвоем шили? И мне, и этой милой молчаливой барышне. Паричок ей плели, на который ты не иначе половину своего меха пожертвовал…
Хиль весело засмеялась, тем более что парик у безымянного скелета женского пола и вправду был рыжим и каким-то куцым, что объясняло несуразный чепчик, прикрывший это безобразие.
Недобожественный воображала шутливой иронии не понял и даже попытался оскорбиться на Верино подтрунивание, заявив, что ничегошеньки больше не расскажет такой вредной Мухиной. Правда, надолго его не хватило. Похвастать о «своих» достижениях все же хотелось больше.
Потому, подувшись и убедившись, что вместо того, чтобы извиняться и молить о прощении, две несносные девчонки заняты придумыванием имени третьей, он решил, что должен немедленно вмешаться и оставить последнее слово за собой.