В бездне времен. Игра на опережение - стр. 31
– Понятно, не часто, – согласился немец. – Часто и не надо, обычно доказательства какие-то есть, да и обязанных нам блатных в камеру собрать не всегда получается. Но к делу: я ведь вас не обрадую, герр Гумилев.
– То есть? – оторопел жандарм.
– Пожалуйста. Мюллер тот самый «Монах», да. Он описал подробности вашего налета, вот, смотрите. Я таких деталей не знаю, специально вас не расспрашивал. Так что, вполне достоверно. И да, Хеттих и есть Амтлауф, как мы и думали. Это теперь бесспорно. Но ведь это мы предполагали и раньше, верно?
– В принципе да, но теперь мы уверены.
– Это нам ничего не дает. Поскольку деньги, которые вы ищете, действительно перевезены в Германию. Все миллион триста тысяч рублей! А знаете, как? Через немецкое посольство в Санкт-Петербурге, дипломатическим грузом! Вам понятен уровень этих господ? – резко высказался Мюллер. – Посольство вывозит награбленные деньги, представляете? И ведь не могли эти твари продажные не понимать, откуда капиталец, у вас наверняка все газеты писали об ограблении. Меня они умудрились разозлить, не нравятся мне подобные фокусы. Но я же вас предупреждал – здесь будет политика! Вот она, пожалуйста! Я хочу добиться наказания грабителей. Но связываться с дипломатами? Нет, герр Гумилев, увольте. И Дитц, думаю, будет того же мнения.
«Вывезли диппочтой, – размышлял подполковник, слушая немца. – Видимо, через старых коллег Хеттиха, в любом посольстве обычно хватает разведчиков. Разумно, груз не проверяют, отдал в Петербурге пакет… хотя какой пакет? Миллион триста – это, даже если «катьками»[4], сто тридцать пачек! Изрядная посылочка получается. Но это ладно. Другое занятно: похоже, там доля Фриновского была. Прав был Шатунов, не стал он сам тащить, немцу доверил. Та-ак… а ведь про смерть нашего «человека со шрамом» здесь знать не должны. В газеты этого пока не давали, сначала чтобы подельников в России не спугнуть, потом из-за немцев как раз. Знать бы, какой у них сигнал предусмотрен?»
– А где сейчас деньги? – спросил он.
– Дрезденбанк, – хмыкнул сыщик. – И там вам не в России, отчета не дадут.
– Это я уже уяснил. А Хеттих? Вы его не брали?
– Сидит, – буркнул Мюллер. – Этот покрепче орешек, молчит, зараза. У комиссара есть какой-то план, он просил нас зайти.
В кабинете советника криминалистики снова было темно. Дитц оказался человеком действительно опытным и предусмотрительным.
«Это его Мюллер называл осторожным? – усмехнулся про себя Гумилев, услышав предложение комиссара. – Если это осторожность, то я вообще сторонник новомодной индийской философии недеяния».
А Дитц предлагал интересные вещи.
– У меня есть знакомые в Сааре, – спокойно сказал он. – Там сейчас французы, знаете?
– Знаю. Но при чем тут Саар?
– Саар – часть Германии, но сейчас оккупирован администрацией союзников. – Дитц искоса взглянул на русского, не будет ли возражать.
Подполковник спорить не стал, хоть и хотелось. Он помнил, какие потери понесла Франция во время войны, и сам воевал, возможно, даже сталкивался на фронте с сидящим сегодня напротив сорокалетним полицейским. Но дискуссия о политике сейчас выглядела явно неуместной. Убедившись, что собеседник в историю углубляться не желает, полицейский продолжил:
– Я договорюсь со своим знакомым, комиссаром из Саарбрюккена. Он направит мне запрос с предложением этапировать для опознания Хеттиха и Мюллера, якобы они совершили преступление в Сааре. Мы их этапируем. На самом деле, там все решают французы. Ваши смогут договориться с ними?