В Афганистане, в «Черном тюльпане» - стр. 18
– Товарищ лейтенант, – сказал Богунов, смущенно кося глазами, – праздник сегодня солдатский. Вы же знаете! А какой праздник без этого?.. – Богунов смутился еще больше. – Без употребления в меру… Разрешите употребить…
– Самую малость, товарищ лейтенант, – подхватил Матиевский, – по махонькой… Без особого злоупотребления. Все-таки до Приказа дожили! Это же солдатские именины. И мы, кажется, заслужили…
Осенев покраснел и тоже присоединился:
– Конечно, неудобно просить… Я понимаю все-таки, пить с подчиненными… Но день сегодня какой… Мы сегодня как породнились. И жизнью, и смертью, товарищ лейтенант. Мы теперь вроде, как крестники. И здесь никто не будет вам «тыкать» после выпитой кружки.
Шульгин улыбнулся:
– Да, все я понимаю, ребята. Бывают же исключения. Я сегодня сам хочу помянуть наших ребят… Не дожили мальчишки одного дня… Одного дня до Приказа. Страшно обидно, правда ведь… Жуткие посылки собрали на «Большую землю». Да и всем нам сегодня крепко досталось. Как только живыми остались… Хотя на этой войне и живым порою не легче, – Шульгин покачал головой. – То ли еще будет? Так что, доставайте бражку зеленую. Я так понимаю, она у вас с утра плещется во всех фляжках. Как вы только умудрились сварить ее, шустряки…
Действительно, десять дней подряд накануне операции целая бригада офицеров из политотдела и штаба переворачивала весь палаточный городок трофимовского батальона. Вытряхивали постели, солдатские тумбочки, каптерки, даже ящики с песком. Обшаривали ружейные пирамиды, гранатные ящики и патронные цинки. Прощупывали землю возле палаток, розыскивая солдатские бражные «схроны». Бригада не доверяла докладам ротных офицеров, заверявшим, что на территории подразделений недозволенные зелья отсутствуют.
Матиевский лукаво прищурил глаза:
– Смотрели-то политотделовские ищейки везде. Но вот в моторные отсеки боевых машин в автопарке заглянуть не догадались. А мы специально двигатели прогревали почаще, чтобы бражка сыграла быстрее. И сейчас она у всех во фляжках. Между прочим, даже у вас. Мы вам ее еще в полку подменили. На случай шмона наших вещмешков. Хорошо, что вас за весь день на водичку не потянуло. То-то бы вы удивились…
Солдаты расхохотались, когда Шульгин оторопело вынул фляжку из вещмешка и поспешно открутил крышку. Бражка брызнула из горлышка густой пеной, плеснув на всех теплыми пахучими брызгами.
– Всяких бойцов видел, – сказал Шульгин, – но таких несознательных впервые. Вы же подмочили репутацию политработнику. А если бы у меня сам командир полка попросил водички хлебнуть? A-а? Приедем в полк – всех отправлю на гауптвахту. Будете сидеть до первого вертолета на дембель.
Солдаты рассмеялись.
Праздничный ужин был готов.
Открытые фляжки шипели пузырящей брагой, стояли на расстеленных газетах открытые банки с подогретой кашей, тушенкой, и даже краснела глянцевыми боками редиска с полкового парника.
Все поднялись и, молча, не чокаясь, подняли фляжки.
– За тех, кто не дожил до последнего приказа!
Солдаты замерли неподвижно, каменно.
Фляжки застыли в руках.
– Кто знает, сколько осталось каждому из нас? – Шульгин задумчиво наклонил голову. – Хреново началась операция… Как-то все не так пошло… Ребят потеряли… Теперь вот стоят перед глазами…
Взгляд лейтенанта затуманился: