Узы чужой воли - стр. 25
Я надеюсь, что могу тебе верить. В прошлом месяце в столице поймали нашего с тобой соотечественника. Надев на девушку талисман, он принуждал ее к весьма позорным вещам. Я хочу верить, Донал, что у тебя более благие намерения.
— Я могу поклясться своей душой, Кристоф, что ни в коем случае, — хрипло выдохнул Донал, — ни за что не стал бы использовать мисс Орси так. Это важно, Крис, но я не могу сказать. Слишком зыбко.
— Хотя бы официальную версию?
— Я подозреваю ее в связях с Эйзенхаром. Ну что ты так на меня смотришь? Это было проще всего провернуть. Плюс ее подставили, весьма топорно.
— У этой девочки удивительная душа, ты знаешь, я могу это видеть. И вот если ты с ней не поладишь, она сдаст тебя Комиссии и будет права.
Новости, мягко говоря, с двойным смыслом. Он ведет свою игру, меня подставили, но сексуальное рабство мне не грозит. Что ж, уже прекрасно. Но почему-то мне кажется, что избавиться от извращенца-преступника было бы куда проще, чем от Ричмора с его «чем-то зыбким». А сдавать его Комиссии, обязанной рассматривать жалобы на интарийцев, — это не по мне.
Пора просыпаться. Надеюсь, мужчины говорили правду, и это не было тщательно спланированным спектаклем. Но с другой стороны, ошейник-талисман держит меня покрепче любых обетов.
Я потянулась и села, протерла глаза и осмотрелась. Не поняла. А где они? В комнате никого нет, но ведь не мог же диалог мне присниться?
Первым делом я осмотрела себя — меня раздели, но нижнее белье оставили. Ну, спасибо и на этом. На висках кожа неприятно стянута, наверное, натирали чем-то, пытаясь привести в себя. Да и вообще, судя по тому, как я себя чувствую, тут трудился талантливый целитель.
Интересно, где я? Приятная комната с воистину прекрасным цветом стен. Я когда-то о таком мечтала — настолько светлый оттенок розового, что кажется скорее приятно-белым. Светлая мебель, широкое окно, пуф, высокий трельяж и несколько дверей. Самая узкая, скорее всего, ведет в туалетную комнату, а вот две другие вызывают интерес. А хотя нет, больше всего интерес вызывает узкая дверца.
Сделав все свои дела и умывшись, я осмотрела спальню новым взглядом. И обнаружила на незамеченном ранее кресле платье. Насыщенно-синее, с синими же туфлями оно приковало взгляд. Как я ухитрилась его не увидеть? Ладно, неважно. Одевшись, я начала искать выход.
Одна дверь категорически не пожелала открываться, зато за второй обнаружилась гостиная. В которой продолжали общаться интарийцы. Что за ерунда? Как я ухитрилась их услышать и почему слышать перестала?
— Доброе утро, мистер Гордмор, — произнесла я.
— Доброе, мисс Орси. Но вы перепутали, сейчас закат. Просто окна в доме мистера Ричмора зачарованы так, чтобы всегда показывать рассвет.
— Даже ночью?
— Увы, да.
— Ужасно, мои соболезнования мистеру Ричмору, — проворчала я и присела рядом с Кристофом. Если, конечно, пригрезившийся мне разговор правдив.
— Я не знал, что вы настолько хорошо владеете интарийским языком, — произнес Донал.
— Вы полагали, что в моем активе знание эйзенхарского, — усмехнулась я, легко переходя на лосскую речь.
— Прошу вас, говорите на каком-то одном языке, — попросил Гордмор.
— А я тебе давно говорю — учи языки, — как-то злорадно произнес Ричмор.
Поддев соотечественника, Донал встал и подошел к стене. Там висела довольно странная конструкция из нескольких витых шнуров. Интариец подергал ее и с довольным видом вернулся в кресло.