Узники утлого челна - стр. 21
– Что с ним случилось?
– Странная рана, мама Ната… Кабы она не была совершенно сухой, я бы сказала, что его укусила собака.
– Вот как? Действительно странно… Чтобы волшебника укусила…
И тут Наталью аки перунова стрела поразила.
То, что стучалось в мысли – полузабытое, ранее никогда не требовавшееся знание, – всплыло вдруг в ее памяти.
Она пошатнулась, вцепилась в крышку стола, опустилась в кресло и чуть слышно прошептала:
– Великое Прорицание… О Додола-заступница!
Сестра Ива расслышала только «О Додола-заступница!» и бросилась к предводительнице:
– Что с вами, мама Ната? Вам ахово? Нужна помощь?
Однако Наталья уже справилась с собой:
– Нет. Со мной все хорошо. Ступайте. Хотя нет… – Она помедлила, собираясь с мыслями. – Позаботьтесь, чтобы, окромя нас двоих и ночной дежурной, никто в обители не знал о нашем больном. А о служанке его я сама позабочусь. Я имею в виду нашу ночную гостью.
– Хорошо, мама Ната.
Ива вышла.
А Наталья велела объявить дожидающимся приема, что оный переносится на одиннадцать часов.
10. Взгляд в былое. Век 76, лето 3, вересень: Забава
Как все-таки переменчива жизнь-матушка!
Еще полчаса назад, вернувшись в отведенную ей каморку, Забава рвала и метала.
Я ей покажу, уверяла она себя. Эта сука век у меня жалеть будет! Я подстерегу ее где-нибудь в городе – и кинжал под левую лопатку! Я удавлю ее голыми руками! Я отыщу в новгородских ночлежках какого-нибудь татя, заплачу ему – сколь бы сие не стоило! – и попрошу выкрасть ее. А потом четвертовать. Сама же буду сидеть рядом, слушать, как она вопит от страха и боли, и смотреть, как ей отрубают руки и ноги. И дождусь того момента, когда Марена заберет ее к себе, а от этой суки останутся одни лишь окровавленные куски. Я заберу эти куски и зарою на собачьем кладбище…
Четверть часа спустя Забава рвать и метать перестала.
Знамо дело, никого она не подстережет. Не будет ни кинжалов, ни удавки из голых рук. Татя-душегуба тоже не случится. А значит, остается последнее – молиться Додоле. Ведь на то она и Заступница, чтобы вступиться за сирых, убогих и обиженных Мокошью людей.
И потому Забава пала на колени. И молилась, молилась, молилась…
А пять минут назад эта сука самолично вперлась в Забавину каморку.
– Я передумала, милка, – сказала она. – Ваш хозяин и вы получите приют в нашей обители.
И тогда Забава снова пала на колени. На этот раз к ногам этой суки… нет, матушки-благодетельницы, спасибо вам, мать Наталья, век благодарна буду, можете присно рассчитывать на мою помощь, какая бы ни потребовалась…
– Встаньте, дитя мое! – оборвала Забаву предводительница Ордена. – Я все-таки не богиня, а человек.
Забава поднялась с пола, все еще лепеча слова благодарности, но уже стыдясь своего отчаянного низкопоклонства.
– Скажите мне, милка… – Мать Наталья села на табуретку, помолчала, словно собираясь с силами. – Вашего хозяина ведь покусала собака, не так ли?
Забава вдруг поняла: предводительнице важно именно это. Буде Светушку покусала собака, они получат приют и защиту Ордена, буде же нет… Кинжал в спину, удавка из голых рук, тать в ночи…
– Да, – прошептала она. – Моего хозяина покусала собака.
– Как это произошло?
– Не ведаю… Он вернулся домой весь в крови и сказал, что на него напал пес. Кажись, доберман… Все домашние спали… Я почему-то побоялась их будить… – На Забаву снизошло странное вдохновение, и она принялась лгать увлеченно, будто излагала пережитое. (А может, оное вранье и было пережитым!) – Побоялась я сбегать и за врачом… Не знаю – почему. Просто побоялась! И решила привезти хозяина сюда. Ведь додолки ввек никому не отказывают в помощи…