Узник тумана - стр. 16
Лёжа с открытыми глазами на боку, я вслушивалась в тишину.
Шорохи, скрипы.
Потянуло сквозняком, и раздался глухой удар.
Утро! Пора подниматься.
Но сил совершенно не было. Словно и не спала вовсе.
Храм оживал. Слышны были шаги и негромкие голоса жриц.
А я всё лежала и таращилась на стену.
Такая пустота на душе, казалось, там ветер витал, вымораживая всё.
Скрипнула дверь, кто-то коснулся моего плеча. Обернувшись, я уставилась на Светлу – повариху, что вчера накормила меня. Приставив палец к губам, она протянула мне серое платье.
Спешно одевшись, я пошла за ней. Миновав длинный узкий коридор, мы вошли на кухню. За тёмным массивным столом понуро сидела Смэка, обняв себя за плечи, молодая женщина раскачивалась в такт собственному мычанию. Этот звук пробирал до костей.
Чуть в стороне от неё как мышки ютились девочки, которых Светла прикармливала втайне от жриц. Того, что давали на завтрак, детям явно не хватало.
Повариха провела меня дальше и усадила возле печи. В руки мне вручили деревянную тарелку с чищенной варёной рыбой.
«Ешь» – жестом показала Светла и, отвернувшись, вышла из комнаты. Смэка продолжала мычать, её безумие становилось всё заметнее. Сглотнув, я быстро уничтожала рыбу, даже не чувствуя её вкуса.
А в голове роились мысли одна другой тревожнее.
Раньше повариха так себя никогда не вела. Светла женщиной была крайне замкнутой. Ни с кем не сближалась, редко проявляла эмоции, а уж про заботу, и говорить не стоит. Её душу трогали лишь дети.
Пока я пыталась понять причины её поведения, миска опустела.
Заглядывая в неё, пыталась понять, а что ела-то? И ела ли вообще? Голод мой никуда не делся.
Поставив миску на стол, огляделась. Тарелки для пленных на разносе. В них плескалась мутная зеленоватая жижа.
«Отнесу» – Смэка вскинула голову и, перестав мычать, с силой ударила себя по груди.
Я кивнула и, потянувшись, поймала ее запястье, чтобы не била себя больше.
С улицы донёсся звон, призывающий на завтрак.
Вернулась Светла. Достав деревянный бочонок из-под лавки, она протянула его мне. Открыв, я обнаружила в нем узкие полоски рыбы.
«Наживка?» – прищурившись, я вопросительно глянула на женщину.
Немного подумав, она взяла дощечку и спешно написала: «Пустая не возвращайся. Верховная пророчит тебя в жрицы, остальным это не нравится, они ведь высокородные».
Теперь стало понятно, чего на меня так окрысились. Злобно оскалившись, я тяжело вздохнула. Вот чего мне не надо, так это становиться одной из этих бездушных тварей.
«Твой обряд уже скоро, – на дочечке появилась новая запись, – придумай что-нибудь, но не отдавай невинную кровь алтарю».
Прочитав такое, удивлённо уставилась на женщину, что прожила здесь всю свою долгую жизнь. Она кивнула, подтверждая свои слова.
В коридоре послышались разговоры.
Схватив тряпку, Светла обтёрла дощечку.
Вошедшие на кухню жрицы злобно покосились на меня.
Что ты тут крутишься, лютая? – рявкнула Тлара. – Пошла завтракать, а после – в лодку. Посмеешь явиться последней и без добычи – всю ночь на углях стоять будешь. Ясно тебе?
Скривившись, я вышла из помещения, делая вид, что их вообще не существует. Но то, чем поделилась со мной Светла, взбудоражило. Послушницы не становятся жрицами. Никогда. Но и кухарка врать бы не стала. Тогда что происходит?
Я нутром чувствовала, что правду мне донесли. Это и пугало.