Узнай меня - стр. 25
– Мне не жаль. Нисколько не жаль.
Кадашов занервничал. Если этот парень откажется, то шансов нет. Если не найдет он – никто не найдет. Он это чувствовал. Он в него верил. Павел Сергеевич схватился за подлокотники инвалидного кресла, нащупал ступнями пол и с силой рванул свое тело вверх. Ослабевшие мышцы сразу заныли, лицо вспотело, сердце заколотилось, но ему удалось себя заставить встать на ноги.
– Если бы я мог, я встал бы перед тобой на колени, – прохрипел он, упираясь кулаками в край стола, наклоняясь к гостю. – Но я просто встал. И это уже победа. Я в туалет по спальне ползу. Помоги! Помоги, Сергей! Я заплачу!
– Мне не нужны деньги. – Устинов тоже встал, отступил от стола на пару метров, снова сунул руки в карманы штанов. – Я не могу взяться за это дело. Просто пообещать и не сделать. Я не могу.
– Ты хотя бы попробуй, парень! – с мольбой произнес Кадашов, обливаясь потом. Стоять ему было очень тяжело.
– Я не могу. – Устинов стороной обошел то место, где Кадашов стоял, упираясь кулаками в край стола, двинулся к двери, проговорив: – Я не могу дарить вам ложные надежды.
– Стой! – крикнул Кадашов, падая без сил в кресло. – Если тебе деньги не нужны, подумай о своей бывшей жене. Она нуждается. Она остро нуждается в средствах!
Кадашов мог поклясться, что слышал, как скрипнули зубы у Сергея, когда он произнес:
– Меня не интересует жизнь моей бывшей жены. И ее финансовые проблемы.
– Ее ребенок болен! – Кадашов с силой опустил кулаки на подлокотники кресла, в которое упал, в котором задыхался от отчаяния и мышечной боли. – Год назад твоя бывшая жена родила ребенка. С патологией. Серьезной патологией. Требуется срочная операция. Она стоит больших денег. У твоей Ирины этих денег нет.
Устинов остановился. Он не ушел. Он стоял и думал. И все же спросил:
– А что же ее теперешний муж? Разве он ограничен в средствах? По слухам…
– Это все слухи. У меня информация. Проверенная информация, Сергей! Сядь! – привычно скомандовал Кадашов и тут же поторопился добавить: – Пожалуйста.
На свое место за столом Устинов вернулся не сразу. Прошли долгих пять минут. Кадашов засек по стенным часам. Пять минут он сидел и ждал с бешено молотящим о ребра сердцем. Он загадал: если Устинов не уйдет, у них все получится. Он не ушел.
– Что за информация, Павел Сергеевич? – спросил он, поводя шеей в воротнике джемпера мышиного цвета, будто тот внезапно стал ему мал.
– Ее теперешний муж, узнав о болезни ребенка, бросил твою Ирину. Сначала счел, что неразумно тратить средства на безнадежно больного ребенка. А потом просто-напросто ее бросил. Она взяла две ставки в больнице, где лежит ребенок. Две ставки санитарки, – жестким голосом добавил Кадашов. – Все ее средства уходят лишь на то, чтобы поддерживать жизнеобеспечение. На операцию у нее денег нет. Она измучена. Она в отчаянии. В Россию она вернуться не может. Не к кому. И я готов… Слышишь, Сергей! Я готов оплатить операцию, если ты согласишься взяться за это дело.
Правая рука Устинова медленно поднялась, дотянулась до цепочки. Та выскользнула из выреза джемпера. На ней качнулся объемный медальон.
Так он и знал!
Кадашов подавил удовлетворенную улыбку. Он все же нащупал его слабое место. Парень сентиментален. Наверняка внутри медальона фото вероломной жены или прядь ее волос. Он все еще ее любит. И это хорошо.