Узкая дверь - стр. 14
– Вы всегда все слишком драматизируете, Рой. Ваши ужасные предсказания вполне могут и не осуществиться. – Она изящно отпила глоточек кофе, стараясь не испачкать край чашки своей помадой. – А теперь давайте начнем с самого начала, хорошо? Спокойно расскажите мне все, что вам об этом известно.
И она указала мне на ту штуковину, которую мне удалось выудить из грязи возле Дома Гундерсона. Эта железка вряд ли была больше ногтя моего большого пальца, однако, по-моему, имела огромное значение для разгадки данной тайны. За двадцать лет пребывания под землей краски ее, некогда яркие, сильно полиняли, но я хорошо помнил, какой густой темно-красный цвет, цвет хорошего старого кларета, имело поле этого значка. Булавочная застежка, разумеется, давно отломилась, да и металл насквозь проржавел и стал грязно-коричневым, но форма значка полностью сохранилась: щит, на котором еще различимы были призраки букв, некогда написанных золотой краской и способных сложиться в слова:
ПРЕФЕКТ[19] КЛАССИЧЕСКОЙ ШКОЛЫ «КОРОЛЬ ГЕНРИХ»
Некоторое время я тупо смотрел на эту надпись. Такая крошечная вещица. Такая крошечная – но она способна стереть с лица земли целую школу. В какой-то миг я пожалел, что тогда не присыпал этот чертов значок землей, не скрыл от чужих глаз и его, и тот грязный комок тряпья и костей, который некогда был человеческим существом. Однако на том каменистом пути, что ведет нас к звездам, немало подобных искушений. А преподаватель школы «Сент-Освальдз», Мастер, обязан подавать правильный пример своим воспитанникам. И должен всегда быть честным, храбрым и искренним, а иначе что в нем проку?
– Ладно, но вы начинайте первая, – сказал я.
Ла Бакфаст слегка удивилась:
– А почему вы решили, что мне об этом уже что-то известно?
Ох, только, пожалуйста, не надо притворяться! В связи с тем, что я веду весьма замкнутую жизнь, и почти вся она прошла в стенах «Сент-Освальдз», начиная с детских лет и кончая сегодняшним днем, у меня давно уже выработались определенные инстинкты. И я сразу же – это во-первых – почувствовал, что Ла Бакфаст как-то чересчур спокойна. А во-вторых, она на этот значок толком и не посмотрела, так, едва глянула, а значит, она давно ожидала чего-то подобного. Возможно, она и о значке, и о самом теле уже знала. Но в таком случае почему же она не сообщила в полицию о том, что на территории школы найдены человеческие останки?
Некоторое время она с улыбкой смотрела на меня, потом сказала:
– Знаете, это довольно долгая история. Вы уверены, что так уж хотите ее услышать?
– Я буду в школе всю неделю, госпожа директор.
– Ну, разумеется. – Она снова улыбнулась. А я смотрел на нее и удивлялся: ну до чего спокойно и непринужденно она держится! Можно подумать, что она почти наслаждается сложившейся ситуацией. Точно шахматист, который с самого начала знает, что в данной партии непременно одержит победу.
– А вот сейчас я бы, пожалуй, все-таки выпил вашего знаменитого кофе, – сказал я.
– Я так и знала, что вы, возможно, все-таки передумаете. – И она с улыбкой налила мне капучино, посыпав пенку шоколадным порошком. Чисто случайно – а может, в качестве злого предзнаменования? – порошок образовал на пенке очертания некой фигуры, напоминающей человеческий череп. Цицерон, будучи циником, категорически отказывался верить во всякие чудеса и предзнаменования.