Уволиться? Жениться! - стр. 23
Люда закивала как китайский болванчик. Часто-часто. Ещё чуть-чуть, и голова сорвется с шеи.
— Я только наклонилась… а он… мне нельзя увольняться… у меня Тёма…
— Ты чем вообще думала?! Твою мать! — Я схватилась за голову. — Ты как работать дальше планируешь?!
— Никак… меня же уволят…
Честное слово, я бы сама дала ей подзатыльник и отправила на биржу труда, не будь её подругой. Дура! Какая же она непроходимая тупица! Ладно, подкатывать или строить глазки. Такое повсеместно. Но как ей вообще пришло в голову, что сделать кому-либо минет — это здравая идея, которая поможет закрепиться в статусе возлюбленной?!
Где она работу-то найдет? Кошмар!
Мать выгонит эту чокнутую нимфоманку из дома, и Люда кончит свой век на панели. На её могильном камне так и напишут: «Начала в техподдержке, закончила проституткой».
Вся моя злость из-за утреннего разговора улетучилась, потому что перед лицом беды нет места для мелких склок.
Надо выручать Люду.
— Учти, я делаю это не ради тебя. Только из-за Артёма, которому в родительницы досталась идиотка, — решилась я. — Проваливай домой, а я попытаюсь поговорить со Скворцовым.
— Он дал понять…
Конец фразы потонул в захлебывающихся рыданиях.
— Истерику выключила. — Я поднялась, подала подруге руку. — Ничего не обещаю, но постараюсь помочь.
— Ты лучшая, — всхлипнула Люда и громко высморкалась.
От туалета до кабинета всего десяток метров, но мне они показались бесконечностью. Я шла по пустому коридору как на каторгу, ибо не представляла, как оправдываться в косяках подруги.
«Она не хотела»? Ага, чисто случайно опустилась перед вами на колени, чтобы расстегнуть ширинку. Так сказать, не удержалась на ногах и рухнула лицом в ваш член. Как-то само по себе получилось. Упс.
«Она озабоченная, у неё и справка есть»? Назревает логичный вопрос: зачем держать эту извращенку в приличном коллективе?
«Она осознавала, что вытворяет, но теперь раскаивается»? Ну-ну, раскаивается из-за того, что маневр не удался.
Любой из вариантов звучит отвратительно.
Да и черт с ним.
Я робко постучалась и заглянула к Скворцову. Тот стоял вполоборота к двери, всматриваясь в горизонт. Хороший все-таки вид открывается из его окна — на низенькие гаражи промышленной зоны и бескрайнее полотно шоссе. Облака опустились так низко, точно пытаясь накрыть город. Нависли над домами белоснежным пухом.
— Разрешите?
— Угу.
Даже не обернулся. Вообще ни единого движения, будто окаменел. Пришлось выдавить из себя:
— Не выгоняйте её, она ошиблась и очень раскаивается.
— Арина, дайте я сам буду принимать кадровые решения, — ответил Скворцов устало.
Черт. Звучит логично. Кто я такая, чтобы запрещать директору службы увольнять подчиненного? Не много ли возомнила о себе девочка категории «подай-принеси».
— Что ей сделать, чтобы остаться? — я попыталась зайти с другой стороны.
Максим Степанович невесело усмехнулся.
— Ей – ничего. Она уже всё сделала.
— А кому? — уцепилась я за уточнение «ей».
— Ну… Если станцуете стриптиз на столе – я её оставлю.
В оглушительной тишине было слышно, как жужжит вентилятор в ноутбуке. Максим Степанович повернулся ко мне на пятках. Неторопливо, словно в замедленной съемке. В глазах цвета горького шоколада плясали дьяволята. На тонких губах играла издевательская ухмылка. Одна бровь была насмешливо приподнята.