Увидеть Париж и умереть - стр. 6

– Очень редко. У нас Renault Kangoo для перевозки небольшого груза. Жак не любил водить, опасался, что задумается и пропустит знак или куда-нибудь врежется. Что поделать, мечтатель. За мясом ездили я одна или вместе, а Жак в основном предпочитал сидеть на пассажирском месте или ездить на общественном транспорте.

– Почему вас удивило присутствие мужа в Ля Дефансе?

– У нас нет там поставщиков! По крайней мере, мне они неизвестны.

– Бывало, что месье Жак находил новых поставщиков?

– Да, но очень редко.

– А не мог ли возникнуть конфликт или ссора с кем-нибудь из них?

– Из-за чего? Жак обычно уступал, за что, бывало, ругала его я. Если же условия нас совсем переставали устраивать, то по истечении срока договора мы его не продлевали.

– Мадам Барбара, вы неоднократно назвали мужа мечтателем, что вы имели в виду?

– То как назвала, то и имела в виду. Муж не обижался, хотя порой Жак Мечтатель бросала ему как ругательство. Жак любил что-либо рассматривать подолгу, говорить об этом, но делать что-либо у него не всегда хорошо получалось.

– Вы хотите сказать, что у вашего мужа была натура скорей созерцательная, чем деятельная…

– Вот именно!

– Да, для мясника это не очень то практично и выгодно.

– И в этом вы правы, комиссар и мне трудно было молчать и одобрять, думаю, понимаете.

– Мадам Барбара, какие взаимоотношения были между месье Жаком и сыном?

– О, муж обожал Каспара! Жак много читал, любил ходить в кино, театр и приучил сына. У них много было общих тем для бесед. Частенько они в комнате Каспара обсуждали новый фильм или роман или музыкальные группы. Я в их разговоры не вмешивалась. Заняты, мне не мешают и я довольна… Самый тяжкий момент в моей жизни, когда говорила сыну, что отца убили. Даже хуже, чем получила это известие сама. Для Каспара это действительно трагедия… Я не смогу заменить ему отца… Хорошо, что мальчик уже большой, восемнадцать лет. Надеюсь, молодость своё возьмёт и он отвлечётся. Пока же ему очень плохо. Как узнал, пролежал, не выходя из своей комнаты несколько часов, отказываясь от еды и смотрел на меня с укоризной, мол, как можно думать о чём-то кроме такой невосполнимой утраты. Еле уговорила пойти на занятия и то лишь потому, что это одобрил бы отец.

– А какие взаимоотношения были у вашего мужа и служанки?

– Господин комиссар, мы не называем Митарру служанкой. Помощница по хозяйству. Да никаких взаимоотношений. По-моему Жак вообще не особо замечал её. Постоянно в своих мыслях. Если же она что-либо сделает неизменно благодарил, я бы сказала был отстранённо вежлив. Никогда не вмешивался, если я делала ей выговоры. Надо признать, что мне угодить нелегко и бывает нередко, нет, не придираюсь, но нахожу погрешности в её работе. Митарра молчалива, не спорит, не доказывает свою правоту, за что и терплю её. Иногда кажется, что она назло не выполняет поручения, но после того как отругаешь – исправляет. Она вообще тихая и незаметная. У неё видимо способность быть незаметной. Бывает она невдалеке или в той же комнате, а не замечаешь, будто и вовсе нет. Мне порой её жалко.

* * *

– Франсуа-Пьер, что «помощница по хозяйству»? разболтала чего-нибудь?

– Ничего подобного, господин комиссар.

– Как? Тебе не удалось её разговорить?

– Увы. Не поддалась. Какая-то пришибленная, совершенно не современная. И откуда мадам Форси её выудила?