Утренний всадник. Книга 2: Чаша Судеб - стр. 13
Байан-А-Тан первым опустил меч и самозабвенно завыл, подражая волку, и вой его подхватили кмети, словно волчья стая, поющая хвалебную песню своей зимней повелительнице – Зимерзле*.
Они уже почти не видели друг друга: над Истиром сомкнулись темные облака, тучи снега неслись с неба к земле, метель мчалась со всех сторон, заглушала голоса, слепила взоры. Недавняя тишина пропала, дикие ветры, спущенные Стрибогом с ледяных цепей, порвали ее на клочки и разнесли по свету, побросали в лесу на ветви и коряги. Весь мир стал серым мглистым кружением, верчением, завыванием.
А где-то у края обрыва вертелась и завывала Звенила. Сама Зимерзла вошла в нее и плясала дикую пляску своего торжества.
– Бросай коня, садись ко мне за спину! А не то снесет! – Наклонившись к уху Смеяны и крепко держа ее за плечо, Светловой кричал во весь голос, но девушка едва слышала его.
Второй рукой он держал перед собой щит, пытаясь прикрывать себя и ее, но дикие порывы снежного вихря рвали щит из рук, едва не сбрасывая с коня самого всадника. Казалось, что наступила ночь – так потемнело от хмурых туч, затянувших небо. Но и самих туч уже давно нельзя было разглядеть; не удавалось даже толком открыть глаза, поднять голову – плотный снежный вихрь слепил, душил, колол кожу сотнями ледяных стрел, сек ледяными бичами. Выронив щит, Светловой просто обнял Смеяну, прикрывая ее руками.
Люди закрывались от ветра локтями, кони топтались на месте, не в силах сделать ни шагу.
«А коня куда?» – хотела крикнуть в ответ Смеяна, но не смогла открыть рот – его тут же залепило снегом, и она плотно сжала холодные губы. Сказать «тпру» у нее уже не получилось бы, а стало быть, еще немного, и надо будет срочно в тепло, отогреваться. Ей казалось, что кожа у нее на лбу уже заледенела, и не верилось, что день начинался хмурым, но тихим и теплым. Сегодня утром – это когда? Бушующий Дух Бурен сожрал время, растянулся на дни и месяцы, поглотил весь белый свет.
В реве бурана послышался обрывок странного низкого звука. Это было похоже на вой, но в нем угадывался голос живого существа.
– Волки! – кашляя, хрипло крикнул кто-то из кметей, но крик растаял в реве ветра.
– Обо… ротни… – кое-как прохрипел кто-то.
Кажется, это был Кремень, и у Смеяны перехватило дух от ужаса: он прав! С самого начала она чуяла что-то неестественное в этой внезапной буре, как будто решившей в один день исчерпать все силы, отпущенные ей на долгую зиму. Какие-то тени носились в этих злобных вихрях, кто-то торжествовал и визгливо смеялся, свистел пронзительно и зловеще.
Светловой сорвал с пояса нож и не глядя метнул его в крутящийся снежный вихрь. Из глубины плеснул отчаянный низкий вой и тут же растворился в гуле и свисте. Вихревой дух был ранен или даже убит, но ни пятен его синей крови, ни сам нож увидеть не удавалось. А вокруг вертелись и носились в дикой пляске сотни таких же вихрей, стремясь сбить, закружить, сожрать без разбора людей и лошадей, знатных воевод и простых отроков*.
Кто-то, облепленный снегом от сапог до шапки, выскочил под самой мордой Смеяниного коня и схватил его за узду. Человек попытался что-то крикнуть, но голос его порвало на клочки и унесло. Тогда он просто потянул коня за собой. Упираясь, с трудом ступая и мотая головой, ослепший конь медленно пошел за ним. Смеяна пригнулась, стараясь спрятаться за шеей коня, но животное тоже пригибалось, и Смеяна цеплялась изо всех сил – вот-вот ее сдует, заметет снегом так, что никогда не найдут!