Утопия на марше. История Коминтерна в лицах - стр. 60

Ленин на последнем году своей жизни уже не принимал участия в выработке политических решений, в том числе и тех, которые принимались лидерами Коминтерна. Он умер через один день после подведения Президиумом ИККИ итогов несостоявшейся германской революции. Это было весьма символично. Страна и правящая в ней партия вступали в новую эпоху. 1924 год в истории внутрипартийной борьбы открылся «Уроками германских событий» и закончился «Уроками Октября» Троцкого – синопсисом большевистской революции 1917 года, в котором сталинская группа увидела умаление своих собственных заслуг и объявила бывшему создателю Красной армии беспощадную войну.

В письме своему соратнику Л.Б. Каменеву Г.Е. Зиновьев противопоставлял ленинский и сталинский стили руководства партией и страной

30 июля 1923

[РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 71. Л. 19–21]

После смерти В.И. Ленина журнал «Коммунистический Интернационал» представил его вместе с потенциальными наследниками в качестве руководителей мирового пролетариата

1924

[Из открытых источников]

После этого троцкисты и зиновьевцы еще целый год находились по разные стороны баррикад, ведя схоластические дебаты за единственно верное толкование ленинского наследия. В результате победителем в схватке за лидерство на большевистском Олимпе оказался третий – Сталин, отстаивавший курс на «построение социализма в одной стране». Предупреждения Ленина о его грубости и нетерпимости, особенно опасной в условиях, когда он, «сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть», не были услышаны[210]. Победа Сталина, казавшаяся на первых порах тактической и преходящей, на самом деле предопределила дальнейшую эволюцию не только Советской России, но и всего международного коммунистического движения.

Карла Радека трудно описать в привычных категориях – он был дипломатом и революционером, журналистом и агитатором, человеком с огромной эрудицией и отвратительным характером. Остается открытым вопрос о том, можно ли его причислить к российским лидерам Коминтерна, по крайней мере, если вести речь о первой половине 1920-х годов, когда он работал в его Исполкоме. Радек успел поработать в польской и немецкой социал-демократических партиях, прежде чем в швейцарской эмиграции встретился с Лениным и стал считать себя большевиком. Но даже после этого Радек оставался «чужим среди своих, своим среди чужих» в российском революционном движении, а затем и в политической элите Советской России.

Наш герой без труда находил общий язык и с генералами рейхсвера, и с простыми рабочими. Его русский на первых порах состоял из ошибок и несуразностей, но именно в этом заключалась привлекательность оратора, который таким образом олицетворял «всемирный замах» российского большевизма. Если можно говорить о типе «безродного космополита», то Радек был его самым точным воплощением. Выходец из среды галицийских евреев, после разделов Польши ставших подданными Австро-Венгерской империи, он достаточно рано разорвал все связи с местечковым миром, в котором вырос, за исключением, пожалуй, еврейских анекдотов, которые на протяжении всей своей жизни рассказывал с завидным мастерством и вдохновением.

Карл Бернгардович Радек