Утопия на марше. История Коминтерна в лицах - стр. 42

Клара Цеткин не скрывала своих эмоций в письме Ленину, одном из самых ярких свидетельств плюрализма мнений на заре коммунистического движения: в Италии, расколов партию и оставив лучших рабочих в рядах социалистов, мы совершили еще большую ошибку, чем была наша собственная в Германии в 1918 году. Вину за этот раскол несет Исполком Коминтерна, и все разговоры о том, что лучше бы иметь в Италии маленькую, но «чистую» партию – это отговорки лисы, которая не может дотянуться до винограда[145].

Руководство ИККИ, продолжала Цеткин, «считает объективными только те доклады, которые соответствуют его собственным пожеланиям, но далеко не всегда – реальной ситуации», а его неспособность «править железной рукой в бархатной перчатке» привела к тому, что ряды коммунистического движения покинули лучшие лидеры, зато остались «революционные ослы»[146]. Несмотря на столь жесткие оценки, которые могли стоить ей партийного билета, Клара Цеткин до своей смерти оставалась в орбите Коминтерна, хотя и не смогла вернуть в него Пауля Леви.

Сопроводительное письмо К.Б. Радека к тезисам о международном положении

7 марта 1922

[РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 1162. Л. 1]

Было бы упрощением утверждать, что устранение «левитов» после того, как их идейный лидер начал публицистическую войну с путчистскими настроениями в КПГ, способствовало внутрипартийной консолидации. Крупнейшая зарубежная компартия оказалась в глубоком кризисе, и закрывать глаза на это было невозможно. Сведение причин кризиса к предательству Леви являлось достаточным для передовиц «Правды» или «Роте Фане», но не устраивало тех, кто всерьез задумывался о перспективах международного коммунистического движения. Следует согласиться с американским историком Вернером Ангрессом, написавшим классическую работу по ранней истории КПГ: в ходе подготовки Третьего конгресса Коминтерна «русские перетолковали мартовские события» 1921 года в Германии[147].

Ленин посчитал тактически правильным использовать дискуссию об уроках «мартовской акции» КПГ для смены курса всего Коминтерна. Он отдавал себе отчет в том, что это вызовет серьезные разногласия среди его ближайших соратников. Лидера РКП(б) сразу же поддержали Троцкий и Каменев, ему оппонировали Зиновьев и Бухарин. Радек без особых колебаний покинул лагерь «левых» коминтерновцев и объявил о своей лояльности ленинской позиции.

Свой политический вес на правую чашу весов в Коминтерне бросила и Клара Цеткин, прибывшая в Москву для участия в его Третьем конгрессе 8 июня 1921 года. Она везла с собой документы о преступлениях, совершенных партийными активистами в дни «мартовской акции», однако на границе они были конфискованы полицией. Это ничуть не охладило пыл старой социалистки. В ходе ее встреч с Лениным последний позволил себе упрек лишь в том, что сторонники Леви прибегли к коллективной отставке, не дождавшись арбитража Москвы. Согласно воспоминаниям Цеткин, лидер РКП(б) был солидарен с ее позицией и пообещал на предстоявшем конгрессе «свернуть шею» сторонникам «теории наступления». Что касается Леви, то ему как «дисциплинированному коммунисту придется подчиниться решению конгресса и на некоторое время исчезнуть из политической жизни»[148].

Ленин выполнил свое обещание, отвергнув первоначальный проект тезисов о тактике коммунистических партий, который был подготовлен от имени КПГ Августом Тальгеймером и Бела Куном. Не нашел его поддержки и второй вариант, составленный Радеком. Тот предпочел стиль «и вашим, и нашим», избегая острой критики левых и заменив в своем варианте тезисов термин «наступление» понятием «активная оборона»