Утопия на марше. История Коминтерна в лицах - стр. 29

Делегаты конгресса во время агитационной поездки в Петроград

Справа налево: И.Л. Лоренц, А.В. Луначарский, Г.Е. Зиновьев, французский делегат А. Гильбо, Ф. Платтен, шведский делегат О. Гримлунд, Н.М. Анцелович

8–12 марта 1919

[РГАСПИ. Ф. 488. Оп. 2. Д. 40. Л. 1]

Решения Первого конгресса лишний раз подтвердили, что после окончания мировой войны коммунистами и социал-демократами были сделаны противоположные ставки. Первые рассчитывали на гибель традиционных политических структур, чтобы на расчищенном от «старого общества»[95] месте диктаторскими методами возвести утопию, названную коммунизмом. Вторые – на трансформацию этих структур путем парламентских реформ и подчинение интересам трудящихся в условиях сохранения демократических завоеваний. До тех пор пока ситуация оставляла открытой и ту, и другую перспективу, сближение обоих течений рабочего движения Европы не стояло на повестке дня.

В условиях полной уверенности делегатов Учредительного конгресса в близости окончательной победы мировой революции и отсутствия сколько-нибудь массовых коммунистических партий акцент был сделан на максимально широкую пропаганду политического опыта большевиков. Уже на первом заседании Бюро Исполкома Коминтерна 26 марта 1919 года Г.Е. Зиновьев, принявший по устному соглашению с Лениным бразды правления новой организацией, проинформировал собравшихся о том, что согласно решению пленума ЦК РКП(б) международная пропаганда и финансирование зарубежных коммунистических групп изымаются из ведения ВЦИК и Наркоминдела[96].

Первые плоды деятельности коминтерновского отдела пропаганды и агитации, финансируемого из государственного бюджета Советской России, выдавались за инициативу иностранных коммунистов. В своих речах, письмах и интервью, обращенных к зарубежному общественному мнению, Ленин неустанно подчеркивал: «Будущее принадлежит советскому строю во всем мире. Это доказали факты: стоит подсчитать, скажем, по четвертям года, рост числа брошюр, книг, листков, газет в любой стране, стоящих за Советы и сочувствующих Советам»[97].

Вождь особенно не церемонился ни с деньгами, ни с качеством кадров, отправлявшихся за рубеж. Поговорив с двумя итальянскими военнопленными, которые отправлялись на родину с большой суммой денег, Балабанова была шокирована и направилась прямо к Ленину:

«Владимир Ильич, – сказала я, описав ему эту ситуацию, – советую Вам забрать назад деньги и мандаты. Эти люди просто наживаются на революции. В Италии они нанесут нам серьезный вред.

Его ответ камнем упал мне на сердце.

– Для развала партии Турати[98], – ответил он, – они вполне годятся.

Для меня это было первым указанием на то, что отношение Ленина к небольшевистским отделениям [коммунистического] движения было отношением военного стратега, для которого деморализация „врага“ на войне является необходимым делом. Считается, что орудиями такой деморализации должны быть люди, лишенные сомнений и – что более важно – являющиеся профессиональными клеветниками. Новый интернационал стал плодить таких людей, как мух»[99]. И подобных примеров «кадровой работы» в первые годы большевистской диктатуры можно было бы привести великое множество.

Еще в феврале 1919 года Ленин отправил в вояж по европейским странам Александра Абрамовича, который вместе с ним находился в швейцарской эмиграции и прибыл в Россию в «пломбированном вагоне». Хотя целью Абрамовича была Франция, несколько недель он провел в Германии, став свидетелем и участником Баварской советской республики