Утопия на марше. История Коминтерна в лицах - стр. 103
Россия также переживала один из переломных моментов своей истории. Революционная и государственная составляющая в мировоззрении и практической деятельности советского правительства все больше расходились между собой. В 1921 году участились конфликты ИККИ и Наркомата иностранных дел, которые выносились на заседания Политбюро ЦК РКП(б). В то время как коминтерновцы едва ли не открытым текстом обвиняли НКИД в саботаже собственной работы, Чичерин выдвигал в защиту своего ведомства неопровержимые аргументы: «Линия НКИД заключается в том, чтобы через миллионы трудностей благополучно прошла советская республика, цитадель мировой революции. Только с антибрестской точки зрения безразличия к существованию Советской республики можно эту линию отвергать… Все повсеместно смешивают РСФСР и Коминтерн, и несвоевременный шаг его может создать нам катастрофу»[407].
Гражданская война и политика военного коммунизма разрушили народное хозяйство страны, в Поволжье бушевал страшный голод. Зарубежные коммунисты прилагали немалые усилия для того, чтобы организовать международную кампанию помощи России, для этого были созданы специальные бюро в Москве и Берлине[408]. Исполком Коминтерна на своих заседаниях, посвященных организации кампаний солидарности с Советской Россией, рассматривал вопрос об обращении за поддержкой к Международному рабочему объединению социалистических партий (МРОСП), вошедшему в историю как Венский Интернационал[409]. Тем самым создавалась основа для совместных политических акций, которая в полной мере соответствовала духу и букве Открытого письма.
Своеобразной формой помощи Советской России в годы нэпа стало направление в нее по путевкам КПГ квалифицированных рабочих, владевших новейшими технологиями, освоенными в германской промышленности. Одна из таких колоний сформировалась на московском Электрозаводе, где в течение нескольких лет смогла наладить производство ламп накаливания с вольфрамовой нитью[410]. Фактически речь шла об идейно мотивированном промышленном шпионаже, который сыграл не последнюю роль в индустриализации СССР.
Ставка на идейных соратников делалась и при вербовке советской военной разведкой своих кадровых агентов. Документ соответствующего совещания, датированный 7 апреля 1921 года, давал однозначную установку: «1. Классовый характер войны, которую ведет Советская Россия с окружающими ее белогвардейскими государствами, создает необходимость постановки агентурной работы по отношению к государствам, обладающим развитым рабочим классом, на классовых началах… 2. Классовый характер агентурной работы выражается:
а) в подборе агентов на основе партийности и классового происхождения;
б) в самом широком содействии коммунистических организаций воюющих с нами государств»[411].
Комментируя этот и другие аналогичные документы, авторы сборника, посвященного становлению советской разведки, подчеркивают, что ее руководство «никогда не переоценивало помощи, оказываемой разведке со стороны организаций зарубежных компартий как в силу ограниченных возможностей по освещению важнейших военных объектов, так и в силу трудностей конспирации ведения разведывательной работы членами компартий даже при условии полного отхода их от активной партийной работы. Но тем не менее помощь зарубежных коммунистических партий военной разведке была весьма существенной, и, по сути дела, агентурные сети в некоторых странах были созданы при прямой помощи и поддержке коммунистических партий»