Утопия на марше. История Коминтерна в лицах - стр. 10

Самой трагичной страницей в истории международной организации коммунистов стала эпоха «большого террора» в СССР. Из героев очерков этой книги только Ленин и Сталин умерли своей смертью. Под безжалостный пресс преследований попадали и рядовые члены зарубежных партий, бежавшие от полицейских преследований в своих странах, и сотрудники аппарата Исполкома всех рангов[22]. Больше всего жертв было среди работников Службы связи ИККИ – ведь они постоянно выезжали за рубеж, а значит, напрямую контактировали с «классовым врагом». Абсурдность обвинений не знала границ, эмигранты сами «помогали» следователям НКВД – достаточно было признания в том, что человек был выпущен из концлагеря, чтобы в протоколе допроса зафиксировать этот факт как вербовку в агенты гестапо.

Террор не пощадил и значительную часть руководства компартий, находившихся на нелегальном положении, и коминтерновских функционеров высшего ранга. Следствие свело предъявленные им обвинения в одно дело, очевидно, рассчитывая на то, что из них можно будет «слепить» громкий судебный процесс. Он весьма соответствовал бы логике «большого террора», который сопровождался шпиономанией и подозрениями в адрес любого иностранца. Вопрос о том, почему Сталин не дал добро на осуждение группы членов Президиума ИККИ и сотрудников его аппарата в ходе особого, четвертого по счету показательного процесса, до сих пор остается открытым[23]. Имеет право на существование версия, что отказ ключевых фигурантов запланированного судилища от дачи вымышленных показаний заставил его организаторов отступить от своего замысла[24]. Однако скорее всего «антикоминтерновский заговор» был одним из нескольких заготовленных впрок сценариев, для превращения которых в открытый судебный процесс нужны были серьезные аргументы и отмашка властей.

Георгий Михайлович Димитров

1935

[РГАСПИ. Ф. 421. Оп. 1. Д. 272. Л. 1]

Так или иначе, репрессии в Коминтерне расчистили дорогу новому поколению руководителей, которое возглавил болгарин Георгий Димитров.

Его триумфальное возвращение в Советский Союз весной 1934 года после того, как он был оправдан имперским судом Германии по делу об участии коммунистов в поджоге рейхстага, совпало с размышлениями Сталина о необходимости серьезной реорганизации структуры и изменения методов работы Коминтерна, который двигался, говоря словами Троцкого, «от поражения к поражению».

Действительно, компартии не смогли использовать благоприятную для себя конъюнктуру мирового экономического кризиса 1929 года для того, чтобы возглавить протесты безработных и раскачать внутриполитическую ситуацию в ведущих западных странах. В Германии, больше других пострадавшей от последствий кризиса, Веймарская демократия, которую коммунисты считали лживой и буржуазной, была уничтожена не пролетарским восстанием, а захватом власти нацистами. Риторика мировой революции, которую транслировала коминтерновская пресса на десятках языков, мешала реальной интеграции СССР в послевоенную систему международных отношений (в сентябре 1934 года он вступил в Лигу наций).

Встречи с Димитровым убедили Сталина в том, что его собеседник обладает достаточным опытом подпольной борьбы для того, чтобы не отступать от модели захвата власти, предложенной большевиками. В то же время болгарин, более десяти лет выступавший в роли коминтерновского эмиссара в различных компартиях, был способен учесть новые тенденции в политическом развитии европейских стран и прежде всего нараставшую фашистскую угрозу.