Устроители Святой Руси - стр. 40
26 августа – в Твери.
31 августа – в Вышнем Волочке.
7 сентября пришли в село Бранницы, погрузили здесь ковчег на судно и поплыли. И снова стояли, пережидая погоду, и только 9 сентября вышли в Ильмень.
10 сентября – были в Новгороде…
Перенесли мощи святого князя в Софийский собор, где не раз бывал при земной жизни Александр Невский, и здесь епископ Иоаким отслужил над ними литургию.
Вечером поплыли дальше, по Волхову…
Снова останавливались – теперь уже в Хутынском монастыре.
«И от того Монастыря в путь пошли. А ночь 13 сентября дошли до города Старой Ладоги, и из оной Ладоги встретили святые мощи со кресты Ивановского монастыря игумен Лаврентий, да Николаевского монастыря строитель Гавриил с братиею и с прочими духовными персонами и со светскими служителями и с собранием многочисленного народа, и проводили за город со обычайною процессиею и с звоном».
15 сентября из Новой Ладоги поплыли в Шлиссельбург.
Уже безнадежно запаздывали к торжествам, намеченным Петром I в честь годовщины заключения Ништадтского мира. И в Шлиссельбурге, препроводив мощи к Пушечной пристани на Неве, остановились, ожидая дальнейших указаний.
Наконец пришел указ Святейшего Синода – разместить пока святые мощи в Шлиссельбурге, поставив их в каменной церкви.
Исполнить это, однако, не удалось…
Ковчег со святыми мощами не прошел ни в одни ворота, а ломать крепостную стену не решились, и поэтому снова ждали.
Только 29 сентября из канцелярии Святейшего Синода поступил новый указ: вынуть раку с мощами из ковчега и поставить в крепости, а ковчег хранить вне города…
В Шлиссельбургской церкви Благовещения святые мощи благоверного князя Александра Невского почивали до августа следующего, 1724 года…
Здесь они попали в знаменитый шлиссельбургский пожар…
5
Перенесение мощей Александра Невского задумывалось по подобию перенесения с Соловков мощей святого Филиппа, митрополита московского, осуществленного во времена правления отца Петра I царя Алексея Михайловича.
И хотя и будущему патриарху Никону пришлось преодолеть тогда на своем пути немало препятствий, он справился со своей задачей намного успешнее, нежели петровские посланцы.
Впрочем, могло ли быть иначе.
Во времена Никона праздником было само прибытие святых мощей в Москву. Петр I день прибытия святых мощей назначил, как он это любил, по своей «державной воле».
Государственная, державная символика – Петр I стремился подчеркнуть преемственность своего дела, божественный Промысел основания Санкт-Петербурга – преобладала. Политический смысл затенял мистическую суть происходящего.
«Встреча святыни в Петербурге была весьма торжественна, – пишет в своей монографии М. Хитров. – Император со свитой прибыл на галере к устью Ижоры. Благоговейно сняв святыню с яхты и поставив на галеру, государь повелел своим вельможам взяться за весла, а сам управлял рулем. Во время плавания раздавалась непрерывная пушечная пальба. То и дело из Петербурга прибывали новые галеры с знатными лицами, а во главе их – «ботик Петра Великого», тоже отдавший салют своими небольшими медными пушками. Шествие приближалось к Петербургу. Мысли всех невольно неслись к той отдаленной эпохе, когда на берегах Невы и Ижоры Александр торжествовал свою победу над врагами. Шествие остановилось у пристани, нарочно для сего устроенной. Там святыню сняли с галеры, и знатнейшие особы понесли ее в монастырь».