Успеть до захода солнца - стр. 42
Да, сначала она убьет его, потом себя.
Элис прикидывала, сможет ли заострить пластиковую ложку, которую он приносил ей с едой. Или зубную щетку. Пожалуй, да, зубную щетку.
Она попробует, она попробует, но боже, она так устала.
Она хочет спать, только спать.
В полузабытьи она представила, как она рвет простыню, делает петлю. Тут нет ничего, к чему ее привязать. Может, к ступеньке. Она обмотает себе шею и задушит себя.
Она больше так не может. Не может просыпаться день за днем, ночь за ночью в этом ужасном месте, зная, что он скоро спустится к ней по этим ступенькам.
Хуже, даже хуже, чем жестокость и насилие, были бесконечные часы одиночества. И одиночество стало еще глубже, шире и чернее без ее дочки.
Она заставила себя встать и посмотрела на простыню тусклыми, погасшими глазами.
Разорвать ее на полосы и сплести? Так веревка станет прочнее и выдержит?
Как трудно сосредоточиться, когда любая мысль пробивается сквозь туман. Она рассматривала простыню, отыскивая прохудившиеся места, которые легче порвать.
Мысль о самоубийстве казалась не более пугающей, чем решение задачки по математике.
Даже еще меньше.
Но ей надо подождать, напомнила она себе. Он скоро спустится к ней. Подождать, когда он уйдет. Ведь ей потребуется время, чтобы умереть.
Сегодня, подумала она с усталым вздохом. Она может умереть сегодня.
Сбежать.
Она снова выпрямилась, но тут стены качнулись.
Нет, поняла она, это она качнулась. А ее желудок вывернулся.
Она еле успела добежать до туалета, упала на колени и опустошила взбунтовавшийся желудок.
Липкая, противная, она перевела дыхание, и ее снова стошнило.
В слезах она свернулась калачиком на полу, дрожащая, задыхающаяся. Ее душили слезы горя и какой-то странной радости.
Она слышала, как звякнул запор. Слышала его шаги – тяжелые-тяжелые.
С трудом поднявшись с пола, вцепившись в раковину, она повернулась к нему.
Туман в голове рассеялся, и она с ужасающей отчетливостью снова почувствовала свою ненависть.
Положив руку на живот, все еще обвисший после родов, она внезапно осознала, что у нее появился смысл жить дальше.
– Я беременна, – сообщила она.
Он кивнул:
– Лучше, чтобы на этот раз ты родила сына. А теперь умойся и съешь завтрак.
Глава шестая
Наши дни
Хрустким, как яблоко, утром, когда восточный небосклон подсветили розовые и золотые лучи, Бодин повесила на плечо сумку и пошла к конюшне.
Она слышала, как кудахтали куры. Возле барака дворняжки Честер и Клайд устроили утреннюю возню. Они тут же помчались к ней, высунув языки, с веселыми глазами – словно месяц ее не видели.
Ничто не может так развеселить человека в начале дня, как пара безумно довольных собак, и Бодин с удовольствием чесала и гладила их, пока они не возобновили свой поединок.
Она помахала рукой одним работникам и поговорила с другими, которые убирали навоз в конюшне.
Увидев Коллена, Бодин остановилась. В куртке из овчины, удобных, разношенных сапогах и темном стетсоне он прилаживал седло на спину красавца Сандауна.
– Хочешь прокатиться? – спросила она.
Он оглянулся.
– Сандауну нужно размять ноги, и я могу сегодня поработать на нем на комплексе.
– Он настоящее сокровище. Если хочешь, мы и его можем взять на баланс.
– Нет необходимости. – Пока Коллен затягивал подпругу, Сандаун повернул голову и снял шляпу с его головы. – Что я говорил тебе?