Услышать, как растет трава - стр. 27
– Серегу бы еще как-то забрать… – пробормотал Боб.
Я мысленно ахнул. А я-то про нашего товарища забыл! Немудрено при таком-то напряге.
– А где он?
– Мы этого обормота пытались спрашивать. Скотч даже сняли…
– И что?
– Ругается, гад. Угрожает…
– Вон оно как, – я повернул голову. Связанный охранник криво улыбнулся. Пыжился, герой – понял уже, что никаким спецназом тут не пахнет. Сявки пришли малолетние, любители пепси-колы и соленых сухариков. Вот только гадостей от него я что-то пока не слышал. Да и во взгляде его я уловил проблеск неуверенности. Нет, не нас он испугался – Тихона. Знал, что тут ему может по-настоящему обломиться. Такой зверюга и без лап головенку в два счета открутит.
– Сейчас он нам все скажет, – я наклонился к лицу мужчины. Балаклавы на мне не было, мы смотрели друг на друга в упор. В редком ежике волос на его голове я разглядел седину.
– Дети, наверное, дома есть?
– Уж всяко постарше и поумнее вас, – процедил он.
– Значит, некому будет плакать, если умнее, – я недобро прищурился. – Ты, гопник, думаешь, мы играться сюда приехали? По глазам вижу, что именно так ты и думал. Только я ведь скажу сейчас «фас», и все закончится. Во всяком случае, для тебя. Догадываешься, что может произойти?
Лицо у мужчины посерело, он явно догадывался.
– Ты этого не сделаешь, – тихо сказал он.
– Правильно, никто из нас этого не сделает, – я некрасиво оскалился. – Причем мы тебя и пальцем не тронем. Все сделает он. Легко и просто.
– Не надо, парень…
– Значит, веришь, что это возможно?
– Верю.
– Правильно делаешь, – похвалил я. – Потому что медведи злопамятны, это во всех энциклопедиях написано. И врагов своих они отлично запоминают, а таких, как ты, на раз перекусывают.
– Слушай, – губы у мужчины дрогнули. – Я ведь не трогал вашего медведя, клянусь чем угодно! Зачем мне это, сам подумай! Мое дело – сторожить, вот я и сторожу.
– Ладно, допустим. А кто трогал?
– Ребята с полигона. Там у нас целая команда.
– Знаешь имена, фамилии?
Мужчина сглотнул. Разговор пошел жесткий, становиться стукачом ему явно не улыбалось.
– Они приходили вчера, уколы ему какие-то ставили, а потом… Потом лапы цепляли веревками, меж прутьев вытягивали и ломали.
– Ты, значит, смотрел и наслаждался?
– Да нет – слышал. Ну, и это… Раньше приходилось наблюдать. Перед серьезными боями часто так делают.
– Серьезными? Это как?
– Ну… Если заказчик большой человек или собачки ценные да еще застрахованы.
Я стиснул зубы. Трудно после таких признаний любить человечество. В особенности – тех его представителей, кого именуют взрослыми. Но я пытался. Изо всех сил пытался.
– Ты сам-то, тролль, застрахован?
– Причем тут это?
– Больно мне слова твои не нравятся.
– Но я же правду говорю! Как было, так и говорю.
– А где парень, которого утром взяли?
– Парень?
– Ну, ну – не моргай глазками. Ты понял, про кого я спрашиваю. Белобрысый такой, худой, в спортивном костюме.
– Это который на крыше сидел?
– Ответ правильный. Дальше излагай!
– Так это… Увели его.
– Это понятно. Я спрашиваю: куда увели?
– В администрации он. Там у нас комнатушка для буйных.
– А почему в полицию не сдали?
– Так он же это… Молчит. А у нас тут вроде как своя полиция.
Я снова начал потихоньку закипать.
– Били его?
– Ммм… Я такого не видел, – глаза мужчины вновь юрко забегали.