Услуга Дьяволу - стр. 51
Напрасно дева плакала и умоляла, король лишь улыбался, гладил серебро ее волос и обещал одеть хрупкий стан в лучшие шелка и драгоценности.
«Раз нет в тебе ни чести, ни добра, могу я выкупить свободу от дворца?» – спросила дева, чьи слезы высохли с первым же словом.
«Ты, верно, как и всякая красавица – глупа. Что может дать простолюдинка королю? Я если что-то захочу, и так возьму», – рассмеялся юноша.
«Я знаю то, что неизвестно никому, что ты не сын убитому тобою королю. Ты самозванец, сын шута и прачки, на трон взошедший с дьявольской подачки», – проговорила дева и улыбнулась королю столь хищно и опасно, что ему сразу вспомнился волчий оскал.
«Да ты от счастья обезумела, дуреха, – отмахнулся король от собственной тревоги. – Рассудка, видно, всего кроха. Лжешь про рождение и про отца? О, я возьму свое и без венца!»
«Я правду подарила просто так, цена моей свободы – твоя жизнь, дурак, – рассмеялась дева, и от ее рычащего смеха король похолодел, отступив на шаг. – Откуда тебе знать, что за свободу можно все отдать? Что сотня дев из твоего народа своею кровью проложили мне дорогу? Что сотня храбрых их сердец навек застыла, призывая твой конец? Теперь я вижу, на какой алтарь мне жертву принесли…. Пусть обратятся души их в цветы! Что до тебя, мой юный лжекороль… за все свершенное, награда тебе – боль!»
В тот же миг прекрасная дева обратилась волчицей и набросилась на застывшего в ужасе короля, раздирая его когтями и зубами.
Ворвавшиеся в покои слуги не нашли ни духа отмщения, ни тело короля. Лишь цепочку из сотни кровавых капель и прорастающие из них цветы, чьи бутоны напоминали человеческое сердце.
Цветок был назван ральёлой и по сей день он растет во Флегансии, напоминая каждому о цене свободы, жестокости мщения и обманчивости внешности. Лишь на пять дней в году сердца-ральёлы раскрывают свои бутоны, чтобы услышать о несчастьях и несправедливостях и запечатать их в себе.
Из этой легенды и вырос один из самых красивых праздников смертного царства – карнавал «Цветов и масок», длящийся все время цветения ральёл.
– Понравился спектакль? – поинтересовался Дан, когда, отблагодарив труппу актеров, в лицах рассказавших легенду о ральёлах, аплодисментами, мы покинули представление на главной площади Кобьи – столицы страны лазурных морей.
Сады времен встречали меня как победительницу, въезжающую в город с отрубленной головой вражеского предводителя в руке. Возможно, кто-то из демонов и слуг не верил, что я выдержу омовение в Гург, но это оказался тот самый случай, когда порадовать и разочаровать одинаково приятно. Я стойко продержалась до середины торжественного обеда и даже самонадеянно собиралась напомнить Дану о его обещании после церемонии отправиться на карнавал Флегансии, вот только усталости от всего пережитого было плевать на мои желания. Серая страна снов забрала меня раньше, чем Каратель и его свита успели приступить к десерту.
Я помню, что пробуждение на следующий день после церемонии чувствовалось совсем иначе. Еще не успев открыть глаза, я знала, что в комнате у окна сидит и вышивает Ксена. Знала не потому, что ожидала ее присутствия, слышала движения или чуяла аромат духов, а потому что кожей ощущала ее сосредоточенность и спокойствие.
В то утро с постели поднялась не воспитанница Карателя из смертного царства, а ученица Владыки Тьмы и Огня, благословлённая им и признанная темными водами Гург, одарившей меня всем, что отпрыски знатных домов имели по праву рождения. Пусть я все еще подходила под оба определения, но разница между ними была примерно такой же, как между Небесами и Подземьем.