Ушли, чтобы остаться - стр. 71
Карим-заде кивнул и подумал, что нет ничего удивительного, что девочка с пяти лет выступает с родителями – такова участь всех в цирке детей, в дошкольные годы выходить в манеж и покидать его лишь после сильной травмы или ухода на раннюю пенсию.
– Нравится работать?
– Ага, плохо только школы менять и подружек. Лишь привыкну к классу, учителям, как надо опять переезжать.
А еще приходится учить то, что выучила раньше, или, наоборот, догонять ушедших по программе…
Иринка привыкла к постоянной смене городов, сбору вещей, распаковке на новом месте, поселению в гостиницах или на съемной квартире, привыканию в новой школе к учителям, одноклассникам.
– Здесь школа далеко от цирка? В Иркутске ехала на трамвае три остановки, мама боялась отпускать одну и провожала, встречала…
– Когда приехали?
– Ночью. Папа с мамой отсыпаются, а я не выдержала и прибежала сюда и встретила вас, знакомого.
«Ну и ну! – подумал Илиас Мамедович. – Удивительно быстро бежит время: вчера пускала пузыри, я таскал на руках, возил в коляске, а ныне равноправная в номере родителей».
Ириша покосилась на укрытые пледом ноги хозяина гардеробной:
– Я тоже в прошлом месяце ходила с температурой, а раньше упала на репетиции. Жуть, как было больно, даже плакать захотелось.
– Артисту нельзя плакать, – сказал Карим-заде.
Ира кивнула:
– Знаю. Мама перепугалась, что сломала руку или ногу, потащили к доктору, а тот успокоил, сказал, что ничего страшного. Вы не бойтесь, выздоровеете.
– Я не боюсь, – улыбнулся Илиас Мамедович и напрягся, прислушался: в динамике зазвучала «Шехеразада».
– Ваши вышли? – поняла девочка. – Можно посмотрю?
– Иди.
Ириша выскользнула в коридор.
Оркестр играл восточную мелодию, ее заглушали аплодисменты. Словно наяву, Илиас Мамедович увидел, как по канату с зонтиком идет Алла, Борис жонглирует булавами.
Не было сомнений, что хорошо отрепетированный номер идет гладко, без зацепок.
«Не сыпят», – подумал старый артист, откинулся на подушку и вспомнил, что сальто-мортале в переводе с итальянского значит «смертельный прыжок».
Али Бек
Новость перед началом утреннего представления принесла Алла. Не успев отдышаться, затараторила, как заводная:
– Прибыл какой-то важный гость! Одет исключительно в импортное. Из-за него задержали утренник. Сейчас усаживается в директорской ложе, пьет «Ессентуки»!
– Кто такой? – хмуро спросил Али Бек.
– Очередная комиссия из главка? – предположил инспектор манежа.
– А вот и не угадали! – ответила Алла. – Была бы обычная комиссия, директор не ходил на цыпочках, заглядывая в рот. По всему, антрепренер, приехал отбирать номера для зарубежных гастролей!
Али Бек мрачно изрек:
– Отбирают в Москве.
– Спорю на что хотите, но это покупатель! – не сдавалась девушка. – Явился, не предупредив, чтобы мы не волновались в манеже, не пытались прыгнуть выше головы, хочет увидеть, как работаем обычно, не желая понравиться, вылезть из кожи.
– Зачем говоришь неправду? – обиделся Али. – Мы не халтурим на утренниках, не сокращаем номера, детям показываем все трюки. Для артиста все равно, кто в зале – маленькие или большие.
Алла продолжала тараторить:
– Посмотрит два отделения и закупит понравившиеся номера, так сказать, экстракласса, что поможет в Европе делать хорошие сборы. На Западе всегда все делается тайно – опасаются конкурентов.