Ушли, чтобы остаться - стр. 25
Поселившись в сарае, обстирывал себя, варил на керогазе похлебку, жарил рыбу. Спиртного не употреблял, мало того, ненавидел выпивох. Как-то перекупил у растратившего все отпускные курортника транзисторный приемник и по ночам крутил шкалу настройки, гулял по волнам эфира, вслушивался в мелодии и голоса. Раз в месяц шел на почту за пенсией – она была хорошим подспорьем к небогатой зарплате сторожа, закупал впрок крупу, макароны, сахар. В разговор без особой нужды не вступал, при необходимости выдавливал пару-другую слов и вновь уходил в себя – угловатый, сухопарый, с исколотым оспинками лицом.
Старик сторонился всех: ни поговорить по душам, ни распить с таким чекушку. Детвора побаивалась, и для этого имелись веские причины: Молчун не подпускал к сараю и лодке, не позволял присесть к костру, а стоило малышу заглянуть в корзину с уловом, хватал за шиворот, больно щелкал пальцами по затылку, гнал от сарая, где были нары с постелью, на стенах обои и репродукция из журналов, в окошко выходила труба печурки, которая топилась в холодное время года.
Однажды любопытные мальчишки осмелели и припали лбами к щелям сарая. Но кроме стола, топчана, неумело залатанной фуфайки на гвозде, пары резиновых сапог ничего не высмотрели.
– На прошлой неделе тут кошка мяукала, да страшно как, – сказал один пацаненок. – Будто каленым железом пытали иль за хвост к потолку повесили.
Другой мальчишка добавил:
– Как есть настоящий колдун. Такие, мамка сказывала, порчу напускают и на человека, и на скотину.
Ванятка Ветлин остановил ровесников:
– Хватит напраслину наговаривать! То не кошка в сарае кричала, а радио говорило. А всякие колдуны давно перевелись, остались лишь в сказках.
Мальчишки заспорили и сошлись, что от Молчуна надо держаться подальше. Лопоухий Петька Воркутной решил продемонстрировать смелость, не слушая предостережений, шагнул к сараю, дернул ручку двери и нос к носу оказался с Молчуном.
Петька убрал голову в плечи, коленки задрожали мелко-мелко. Старик схватил непрошеного гостя за ухо скрюченными, черными от вара пальцами, глянул в перепуганные глаза и отпустил перетрусившего не на шутку пацана, и тот без оглядки припустился бежать в поселок, где нажаловался матери, что Молчун чуть не придушил.
Воркутная всплеснула руками, разразилась многоэтажным ругательством в адрес старого изверга-детоубийцы и ринулась в контору. Стукнула по столу начальника кулаком, потребовала арестовать сторожа, отдать под суд, иначе начальник сам сядет на скамью подсудимых как потворщик преступника, а поселковый милиционер лишится погон.
Вызвали для разъяснения Антропова. Но стоило старику подняться на крыльцо, отворить дверь, как Петька спрятался за спину матери, признался, что Молчун пальцем не тронул.
Сторож ушел, не обращая внимания на увязавшуюся и норовившую куснуть за сапог собачонку. Возле выгоревшего под солнцем скверика с гранитным памятником погибшим в войну десантниками стянул с головы фуражку – со стороны можно было подумать, что Молчуну жарко в головном уборе, а возле памятника приубавил шаг по причине слабости в ногах или жмущих сапог…
В тот вечер рыбаки явились на причал угрюмыми. Не перебрасываясь, как обычно, словами, шутками, уперлись в борта лодок, протащили бударки по песку, спихнули в море. Уселись на привычных местах, поставили мачту с парусом, установили мотор, не забыли взять на всякий случай две пары весел.