Ушли, чтобы остаться - стр. 100
– Ва-а-ре это я, в Паньшино такое не достать, а в райцентре его завались… Думали расписаться, а теперь… – Филипп не договорил, вновь заплакал.
– Самое время осенью свадьбу играть. Я со своей Аграфеной тоже осенью расписывались в сельсовете, и первенец у нас тоже аккурат осенью народился. Сам с какого года?
– Весной из армии вернулся…
– Свадьбу в Калаче будете играть или у себя?
– В Паньшино, где родни много.
– Тоже дело.
Разнополов пощупал отрез, оценил расцветку и завернул в газету, которая осталась сухой.
Пошли вторые сутки, как плашкоут носило по взбученной, точно взбесившейся Цимле. Двое в тесном кубрике устали ждать помощи, отчаялись дожить до появления спасителей. Безучастно сидели рядом, касаясь плечами; на матроса шкипер накинул одеяло, и Филипп перестал дрожать. Не признаваясь друг другу, оба простились с жизнью, появилось чувство безразличия ко всему, и к себе в первую очередь. Не спали, лишь ненадолго впадали в забытье.
– Слыш-ка! – неожиданно попросил Разнополов.
Филипп поднял голову и в гуле ветра, моря уловил пароходную сирену.
Двое прильнули к иллюминатору, затаили дыхание.
Вскоре, то исчезая в волнах, точно кланяясь им, то вставая на острый гребень, увидели до слез знакомый катер РТ-16, прозванный на рыбзаводе «Ритой».
Не сговариваясь, поднятые неведомо откуда взявшейся силой, Филипп и Разнополов выскочили на палубу, закричали что-то невразумительное.
Катер ответил гудками и тоже криком – слов было не разобрать из-за грохота и свиста, к тому же слова унес шквальный ветер. С катера бросили чалку с привязанным на конце тросом, на плашкоуте поймали чалку, вытянули трос. Филипп работал умелее и проворнее, чем всегда, за что получил от шкипера одобрительный кивок…
– Хватились вас и сразу поняли, что сорвало с якоря. Ночью, понятно, было напрасно искать – у вас-то даже фонаря дельного нет, а без него во марке ничего не увидать, пришлось ждать рассвета, – рассказывал капитан катера, наблюдая, как двое с жадностью, обжигая губы, пили горячий чай. – Не держите на нас зла: коль знали бы точно, куда унесло, нашли скорее, а так пришлось Цимлу чуть ли не по квадратам прочесывать. Порадую рыбзавод, что не утопли, плашкоут с уловом целы. Отсыпайтесь – это для вас лучше лучшего.
Разнополов стал расшнуровывать ботинки, но вдруг выпрямился, достал из-под фуфайки отрез штапеля, протянул Филиппу:
– Подмок материальчик, но это не беда: подсушишь и будет, как новенький, прямо из магазина.
Отрез штапеля бандеролью отправился в Паньшино, следом ушло письмо:
Здравствуй, Варя!
Прими подарок, надеюсь, понравится, придется в самый раз. А про то, что писал в прошлый раз – забудь: был не в настроении, написал черт те что, всякую ахинею. Увольняться раздумал и переходить на судоремонтный тоже.
Нынче у меня отгул – вроде отпуска на трое суток. А время горячее – путина идет, старики сказывают, что давно столько рыбы в Цимле не брали.
За то, что штапель чуть полинял, шибко не ругайся: держал в кубрике, и он возьми да подмокни. Шкипер передает привет.
Адрес мой прежний.
Твой Филипп Лузиков.
До Волги рукой подать
Улица Приволжская начинается у сквера с памятникам защитникам Сталинграда в дни обороны, в хорошую погоду близ монумента на лавке сражаются в шахматы пенсионеры. Заканчивается улица у Волги, последний дом № 30 смотрит окнами на реку. Отправляясь на рыбалку, мальчишки шутят: