Усадьба заложников - стр. 7
– Ну, мою мазню трудно назвать работой, – усмехнулась женщина. – Вот Олег Андреевич – другое дело. От его картин глаз невозможно оторвать. Я, во всяком случае, не могу оторвать.
И она послала художнику взгляд, полный глубокого уважения. Гурову даже почудилось в этом взгляде нечто большее, чем уважение.
Художник, видимо, не был таким уж нелюдимым, каким казался. Когда выяснилось, что подошедший человек – не случайный прохожий, а знакомый хозяйки, и тем более когда речь зашла о самом живописце, он отложил кисть и поднялся.
– Сердечно вас приветствую, – сказал он, протянув Гурову крупную и крепкую ладонь. – Все друзья Иры – и мои друзья. Олег Никитин, потомок легендарного Афанасия Никитина, что плавал за три моря.
– Очень приятно познакомиться с потомком такого знаменитого человека, – сказал Гуров, пожимая протянутую ладонь. – А как вы установили, что являетесь потомком землепроходца, – просто по фамилии?
– И совсем не по фамилии, – отвечал Никитин. – Я проводил архивные изыскания, читал, сравнивал… В общем, наше родство – это установленный факт.
– Но в своих картинах вы, я вижу, обращаетесь не к истории Руси, а к более древним временам, – заметил сыщик.
– Да, меня интересуют наши праотцы, наши легендарные корни, – отвечал художник. – Можно сказать, времена наших пращуров. Я постигаю их с помощью интуиции.
– В таком случае у нас с вами много общего, ведь я тоже в своей работе часто пользуюсь интуицией, – сказал Гуров.
– Да, я слышала от мужа, что вы часто принимаете решения на основе интуиции, – вмешалась в их разговор Ирина Вершинина. – И это так интересно! Может быть, вы как-нибудь расскажете нам, как вы это делаете?
– Может быть, как-нибудь попробую, – проговорил Гуров, чтобы не обидеть женщину отказом. На самом деле он почти никогда не говорил о своей работе в малознакомых компаниях.
– Ну, вы, я вижу, заняты серьезным делом, не буду вам мешать, – сказал он. – Я собираюсь еще немного побегать, а затем вернуться к завтраку. Так что я вас покину.
– Ну а мы с Олегом, наверно, еще немного поработаем, – откликнулась Вершинина. – Как ты думаешь, Олег?
– Да, еще часок поработать нужно, – ответил художник.
Гуров попрощался с ними и повернул назад, к усадьбе. Однако бежать ему расхотелось, и он возвращался так же, как шел в гору, – пешком. По дороге он размышлял о людях, с которыми только что беседовал. «Да, видно, что этот потомок Афанасия Никитина – хороший художник, – думал сыщик. – Праотцы и «легендарные корни» – все это, может, и ерунда, но вот краски на его полотнах буквально светятся».
Он и раньше, еще в Москве, видел картины Олега Никитина, и они производили на него впечатление. Гуров вообще интересовался живописью. Отчасти этот интерес был связан с работой – ему довелось расследовать несколько дел, связанных с хищением полотен молодых талантливых художников.
«Да, он хороший художник и интересный человек, – продолжал размышлять Гуров. – Да к тому же просто красивый мужчина. Сочетание качеств, перед которым не всякая женщина устоит. И мне кажется, что Ирина Васильевна перед этим сочетанием не устояла. Как она на него смотрела! И если эта страсть зашла достаточно далеко, это может создать напряжение между художником и банкиром Вершининым. Да, может… Но в таком случае Никитину не с чего задумывать убийство Ирины. И уж, во всяком случае, он не станет резать собственное полотно. Значит, нападения на московский особняк миллионера совершал кто-то другой…»