Усадьба Сфинкса - стр. 29
Граф подошел к следующей двери, обернулся, одернул китель и окинул меня критическим взглядом. Я пожал плечами. Он нахмурился и сделал руками жест, как будто стряхивал что-то с груди. Я с готовностью кивнул, поплевал на ладонь и пригладил волосы. Граф свирепо зыркнул и постучал.
– Войдите! – отозвался высокий мужской тенор.
Граф еще раз оправил китель, откашлялся и открыл дверь. Я вошел следом.
Неяркий свет пасмурного осеннего дня лился сквозь два высоких окна в просторный кабинет, обстановку которого явно создавал некто, прекрасно разбирающийся в старомодной избыточной роскоши, но имеющий мало представления о чувстве меры. Всюду были мореный дуб, красное дерево, благородная кожа обивок, полированная медь и блестящее золото. Чиппендейловские стулья и вольтеровские кресла толпились у стен, как придворные на приеме у царской особы; из-за резных спинок в одном углу возвышался сакраментальный доспех, из другого выглядывал испуганный бронзовый олень, изваянный едва ли не в натуральную величину, в ляжку которому вцепились две гончие. Широкая полка камина каррарского мрамора напоминала антикварную лавку, а собравшихся на ней фарфоровых пастушек и пастушков, кабинетных часов в сафьяновом футляре, шкатулок, подставок под кольца и статуэток купальщиц хватило бы на каталог для полноценного аукциона. Зеленая обивка стен с тусклыми золотистыми узорами была почти полностью скрыта голландскими городскими пейзажами и буколиками в резных рамах, меж которых торчали, уставившись друг на друга, головы клыкастого кабана и лося с большими рогами, под которым громоздилось покрытое патиной старинное напольное зеркало. Рядом с высоким книжным шкафом, в котором на полках чинными рядами теснились подобранные по размеру и цвету кожаные корешки, на высокой подставке стоял огромный глобус, деревянная копия знаменитого «Земного яблока» XV века, а в одно из окон глядел телескоп на медной подставке, размером с водосточную трубу. Между окон расположился обширный письменный стол с зеленым сукном, уставленный золотыми письменными приборами с чернильницами и ножами для разрезания газет и писем, среди которых мой видавший виды бумажник, потертый кнопочный телефон, связка ключей и старый ноутбук выглядели беспризорниками из приюта, вызванными на попечительский совет джентльменов. Тут же стояла початая бутылка зеленоватого стекла и старомодный телефонный аппарат. Кресло, стоявшее за столом, было похоже на трон и выглядело самым старым предметом обстановки кабинета: деревянное, с широкими подлокотниками, до зеркального блеска отполированными тысячами прикосновений, и очень высокой спинкой, украшенной прихотливым резным узором, вверху и по центру которого выделялась необычного вида двузубая корона, долженствовавшая располагаться над головой у сидящего. На стене над креслом двумя держателями было закреплено ружье, простая короткая курковая двустволка, а над ружьем нависал огромный портрет в два человеческих роста: на нем импозантного вида аристократ с каштановыми кудрями и с римским анфасом, облаченный в кирасу и царственный пурпур, задумчиво смотрел вдаль на фоне развевающихся флагов и парусов, опираясь левой рукой о стол и простирая над разложенной картой правую, указательный палец которой украшало массивное кольцо с зеленым камнем.