Уроки русского - стр. 24

В покере-то, может, и был для него в цифрах самый кайф, только вот на письме у нас с ними было слабовато. И тут я подумала: а что, если потренироваться на биографии Федора Михайловича? Да, перепиши-ка ты мне, голубчик, к понедельнику биографию Достоевского – даты подучишь и про Баден-Баден дочитаешь.

Вообще, чудесный текст – биография.

Хочешь – месяцы учи, хочешь – цифры. Столько фраз о возрасте, о семье, бабушках, тетях, дядях и племянниках, а уж как свадьбы пойдут… Вот и выучим: тесть и теща. Деверь и золовка. Крестник, крестница. Крестный. Странно, Рождеством пахнет слово. То ли потому, что первый раз в «Шелкунчике» Гофмана натыкаешься на него. Это же он, Дроссельмейер, дарит маленькой Мари заколдованного принца с деревянной бородой. А другие слова, помню, казались такими некрасивыми… Слушаешь, что бабушка соседкам говорит, и смеешься, да и как такое слушать серьезно? Вот тесть с тещей – как две коврижки, хлебные такие, мукой пахнут. А свекор и свекровь – свекла на свекле и свеклой погоняет! И золовка – так и думаешь про спичку обгорелую, и деверь – вроде как дверь, но кособокая такая… И вдруг, среди всего этого зверинца, она. Пришла невестой, и осталась невестой – уменьшилась только, точно залезла в гоголевский карман. Жена для родителей мужа – невестка.

Конец ознакомительного фрагмента.