Уроки русского - стр. 15
Лестница в его доме встретила меня мрачно. Я упорно пыталась найти выключатель на стене, но моя способность что-либо найти привела к тому, что взобралась я на искомый третий этаж в полной темноте. А там дверь распахнулась самым театральным образом, и на пороге, в прямоугольнике долгожданного света, возник мой будущий ученик.
Жилье казалось воздушным от светлого, высокого и оттого похожего на купол потолка. Добавьте сюда отсутствие картин на стенах и армейский набор мебели, из которого Жак взял табуретку, а мне гостеприимно подвинул кресло и зеленый чай, который продает только один чайный магазин, Mariage Freres, а еще черный шоколад и серебряные щипчики для сахара. И я поняла, что уже за этот чай прощу ему и субботу, и десять утра.
С дымящейся чашкой в руке я снисходительно открыла свой учебник и только приготовилась объяснить задание… как вдруг услышала, как он сказал на бархатистом русском, вполне уверенно:
– Знаете, сегодня выходной… Зачем учебник? И вы, и я устали после рабочей недели. Давайте лучше читать классиков.
В зеркале напротив изумленная бледная женщина в моем красном пиджаке осторожно поставила чашку обратно на стол, открыла рот и взглянула на Жака.
Вот так, думаю, и смотрела Алиса на Белого Кролика. Именно так.
Мой, правда, никуда не опаздывал, сидел на табуретке, нога на ногу, подбрасывал в воздух пакетик с тростниковым сахаром и улыбался.
Я судорожно закрыла учебник и сказала:
– Давайте.
– Да. Читать. Классиков. – Встав с табурета и привычно толкнув его ногой ближе к столику с компьютером, он с удовольствием отхлебнул свой чай и повторил: – Классиков. Мне очень нравится, – тут он направился к своей маленькой, но очень симпатичной библиотечке, – Толстой, «Война и мир». Оказывается, так много французского в оригинальном тексте! Но где французского нет, иногда трудно понять… Поможете мне?
– Конечно, – одними губами сказала я, боясь даже моргнуть, чтобы чудесный Жак не исчез, не растворился в воздухе, как фата-моргана.
После инквизиции с Жан-Ивом, после идиотских вопросов Дидье и Ванечкиных истерик, после спрягательной дыбы «я ем, ты ешь, он ест» с обаятельным, но совершенно лишенным памяти Франсуа Жак – посланец небес – принес мне в клюве добрую весть.
Она была такова: изучение языка в совершенстве возможно.
Ученик, который хочет что-то понять, способен это что-то понять, как бы ни был сложен вопрос, который его интересует.
Чем сложнее материал, тем интереснее его объяс нять – если соблюдается условие, приведенное выше.
Чем сильнее ученик, тем меньше устает учитель.
– Андре? – сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда…
Жак помолчал, положил закладку на прочитанную страницу и поднял на меня глаза.
Кажется, прошло два часа. В распахнутом окне видно было, как тень от большого каштана переместилась направо и дворник закончил собирать яркой зеленой метлой всю жухлую листву в большую кучу. То и дело раздавалось тугое, спелое «плип-плоп» жестких каштановых сердечек, падающих на тротуар. И только в этом и был пульс нашего бесконечного урока.
«Господи, за что мне это?» – подумала я и сказала:
– Она восхитительна.
Он кивнул. И повторил, точно расставил бережно шесть хрустальных бокалов: