Уроки анатомии и любви - стр. 33
Господи! Как же эта крошка меня заводила, я уже весь горел. Только бы сдержаться, только бы не оттрахать её где-нибудь наспех. Нет. Я и так был слишком несдержан в последние дни. Не нужно торопить события. Хочу, чтобы всё происходило постепенно, чтобы она сама меня попросила об этом, кричала от желания и умоляла войти в неё...
Вот это я завёлся!
С трудом оторвав взгляд от её сексуальной фигурки, я пошёл в подсобное помещение за двумя небольшими коробками с муляжами органов дыхания.
- Лука Алексеевич, а у нас будет экскурсия в этот музей? - застенчивый, ласкающий всё тело голос настиг меня, как раз в тот момент, когда я возвращался обратно в большой зал.
Почти бросив коробки с муляжами на свободный стол у стены, я медленно подошёл к Лизе.
Твёрдо взяв за плечики, наклонился и заглянул в тёмные как океан, синие глаза.
- Будешь так называть меня только в аудитории, - твёрдо произнёс я, глядя на её красные, приоткрывшиеся губы. Такие пухлые и соблазнительные... И, спустя секунду, я не выдержал и впился жадными губами в этот манящий, влажный рот.
Вначале она попыталась вырваться, но я цепко обвил миниатюрное тельце руками, не оставляя путей к отступлению. Язык властно хозяйничал у Лизы во рту, и в итоге, вынудил девушку ответить на мой поцелуй. Казалось, мне снесёт крышу, когда её гладкий, влажный язычок начал осторожно и нежно двигаться, лаская мой. Как же распалила! Сердце забилось ещё быстрей и во мне проснулась невероятная нежность к этой юной девочке.
Губы стали уже не такими властным и напористыми и я продолжал целовать её самым нежным и чувственным поцелуем, на который только был способен. Мы стояли посреди музея и наслаждались ласками друг друга, совершенно не заботясь о том, что нас запросто могут здесь застукать. Лиза расслабилась и вся обмякла в моих, удерживающих её трепещущее тело, руках.
- Больше никаких "Лука Алексеевич" наедине, поняла? - упрямо твердил я ей в губы, забравшись руками под тонкую блузку и, сквозь кружево белья лаская налившуюся грудь девочки. Пальцы нашли набухшие, сочные соски и нежно сжали.
- Скоро ты будешь называть меня только "любимый", вот увидишь - прошептал я между поцелуями.
От этих слов она вся напряглась и резко отпрянула. Моя строптивая малышка стояла всего в метре. Гневная, с пылающим от злости взглядом, но всё ещё не отдышавшаяся от наших бурных ласк.
- Не дождёшься! - свирепо выпалила она.
- Ты не можешь отрицать того, что нас безумно тянет друг к другу. Между нами бешеная, просто крышесносная химия! Разве ты не видишь, Лиза? - с жаром возразил я.
- Нет! Вам показалось, Лука Алексеевич, - процедила моя упрямица сквозь зубы, и схватив одну коробку, направилась к выходу.
- Запомни, можно говорить только "любимый". И совсем скоро я буду принимать у тебя этот экзамен. Если назовёшь неправильно - буду наказывать. Пересдавать будешь бесконечно, - проговорил я ей в спину, с наслаждением смакуя последнее слово.
Замерев на мгновение от моих дерзких слов, Лиза, возмущённо тряхнула головой и, даже не повернувшись, двинулась к выходу, постукивая высокими каблуками.
Эти её "Лука Алексеевич" меня страшно бесили, провоцируя схватить, прижать к стене эту несговорчивую девчонку и зацеловывать до тех пор, пока она не начнёт умолять о пощаде и не признается в своих чувствах. С другой стороны, это официальное обращение меня крайне возбуждало. Я чувствовал, что она мне подчинена, что я здесь главный, что мне дано право распоряжаться ей. Это не могло не заводить!