Уроборос. Ожерелье эффекторов - стр. 17

Верзила вдруг расслабился, блаженно улыбнулся и хрюкнул. В области промежности быстро расплывалось мокрое пятно.

– Что с ним?

Мальчишка впервые нахмурился:

– Другое воздаяние, не похожее на предыдущее, но по мне – тоже достойное содеянного. Отныне он – полнейший идиот, недочеловек, начисто лишенный не только сознания, но и основных навыков, даже рефлексов. Всю оставшуюся жизнь (если это можно назвать жизнью) он будет пускать слюни, ходить под себя и ничего более. Кусок мяса, тупое тело, лишенное не только разума, но и души.

– Да, силен ты на фантазии.

Юнец закусил нижнюю губу до белизны и выдохнул:

– Дело сделано. Идем-ка отсюда, приятель, не стоит обычному человеку смотреть на подобное. Я обещал тебе ответы, так что можем продолжить общение, если ты не против, конечно.

– Против?! Ты шутишь? Самый безумный день в моей жизни, и тут я встречаю чело… гм… того, кто не просто спасает меня, но и, надеюсь, сможет хоть как-то объяснить, что за бредовая ерунда творится со мной сегодня?

– Ну, тогда потопали. Тут неподалеку есть заведеньице, убогонькое правда, но и мы не баре. Там и побеседуем.

Услышав очередной сдавленный звук, Леха с трудом подавил желание оглянуться.

– Вот это верно, – собеседник понизил голос, – не стоят они твоего внимания, забудь, будто не было. А вот что надо помнить, всегда и каждому: ни один проступок, ни одна гадость, совершенная человеком, не остается безнаказанной, никто не увильнет. Это закон! И без разницы, пнул ты когда-то котенка, или угробил сотню сородичей – Немезида3 обязательно навестит тебя и воздаст адекватно, каждый получает ровно ту порцию страданий, что заслужил, все по-честному, кому-то полушку, а кому-то – россыпи мук. И вот что замечательно: никто не знает, когда ожидать кары (да они и не ждут, дети беспечности), а она накрывает тебя в самый неожиданный момент – сейчас, через полчаса, через год, иногда – в глубокой старости, когда ты уже успокоился, расслабился, в душе простил сам себя, а порой, когда не успеваешь расплатиться в этой жизни, долг взимается в иной, следующей. Но когда бы ни случилось – это неизбежно.

– Ты сказал – «в иной жизни»? Что ты…

– Любопытство – это замечательно. Но есть вещи, дружище, которые закрыты для простого смертного. Не стоит тебе соваться туда. Лишние знания могут не только сломать карму, но и изменить судьбу, а это неприемлемо.

Минут через пять они успешно миновали зону новостроек и, не без труда протиснувшись через щель в наспех сколоченном листовом ограждении, вернулись в гостеприимное лоно города.

– М-да… А вот и кабак, – подал голос мальчишка. – Вон, через дорогу. Идем?

Кончено.

Звездчатая чернота бесконечности стирается из памяти, призрачное кобальтовое искрящееся аквамариновыми сполохами змееморфное тело всеобъемлющей сверхсущности растворяется, уходит…

Да, славно попутешествовала, Высшая.

Серая распахивает веки и выныривает из того упоительного состояния астрального забытья, который наивные двуногие принимают за обычный сон ленивого животного.

Хорошо…

Она сладко, до дрожи потягивается всем телом, вибрирующим от кисточек ушей до кончика хвоста, окончательно возвращаясь на этот уровень косной реальности, пасть растягивается в розовом клыкастом зевке, шершавый язык касается влажной пуговки носа.