УРАТМИР КНИГА II : КОТЁЛ ЖЕЛАНИЙ - стр. 14

Затем Дракон продемонстрировал то, как я утёрся в столовой и мы переместились в другой день. Геолокация – второй этаж. Тогда была скрипучая и снежная зима. Мороз покрыл все окна неописуемыми узорами снежинок.

– Стоящий у тебя поперёк горла пончик Валера к этому событию уже сколотил подле себя трёх прихвостней и вновь озадачил тебя новаторской выходкой. Забежавший в кабинет розовощёкий, пышущий жаром мальчишка от стремительного перепада температуры, от которого даже шёл пар, а именно ты, визуально стал наблюдать абсолютно «быдлячую выходку» четырёх резервно–подрастающих отморозков во главе с выкормышем зловещего поведения, занявшегося демонтажем совести и человечности в вашей школе. Эти отринувшие этикет, с неиссякающим энтузиазмом, «мощные пацанюрики», игнорируя минимумы социальной ответственности, открыли огромные двустворчатые окна настежь, впустив холод со снегом в класс, а затем взяли за ноги и за руки ботана Данилу и принялись раскачивать его из стороны в сторону, головой по направлению отбытия из окна. «Типа пришпилили не по–детски» – подумал ты словами своего дяди Андрея. Да, пусть «по жизни» Даня и был «сиплым четырёхглазым ботом», но его право на жизнь и свободу передвижения до появления Валерия никто не оспаривал. Да, он был тюфяком, размазнёй, тряпкой, в конце концов, но эти, спускающие гордость в туалет, качества нуждались в искоренении и устранении внутри рохли, а не вместе с ним. Так считал ты. А эта обнаглевшая компашка бездарей перешла все дозволенные и недозволенные грани. Грамотей орал как не в себе. А охамевшая шпана во всю глотку, в аномально–озорном угаре неистовствовала, да хором приговаривали: «Море волнуется раз, море волнуется два», и так далее. Некоторые одноклассники смеялись, Даня же, с запотевшими очками, продолжал устрашающе нагнетать панику криком. Картина была двоякой, тебе начало казаться, что они просто пугают «очкана» и не собираются его выкидывать. Но даже так, «знаток» был астматиком и социофобом. Он крайне болезненно воспринимал даже безобидный юмор, а тут целый аттракцион смерти с ним в главной роли. И наконец, эти спущенные с цепи уроды, обделённые моральными принципами, произнесли: «Море волнуется двадцать!». У одного из них в руке остался Данилов сапог, у другого – кусок оторванного рукава, а третий, разинув рот, испуганно смотрел в сторону настежь зияющего окна, куда безотлагательно проследовал «очкарик». Абонент стал недоступен! Все были испуганы, лишь гнусный Валерчик ехидно ухмылялся. Озадачено ты рванул к окну. Да, пусть это была снежная зима, и пусть на улице лежал снег и обилие сугробов не вызывало сомнения, но в полёте близорукий вряд ли успел подумать о преимуществах времени года. Пребывая в стрессе и панике, он также маловероятно предвидел, что воткнётся в двухметровую кучу снега. После неконтролируемого полёта охладевшего от страха Данилу вытащили из сугроба изумлённые школьники внизу, и тут ты выдохнул. Он шевелился и его слегка тошнило. Эти начинающие изверги с большой вероятностью могли выписать Дане абонемент на подобные приключения, ближайших лет, эдак, на пять. Ты думал: «Как же оборзели эти хамы!». Стая шакалов уже в открытую гнобила народ. Группа лиц, а конкретно «малолетних карапузов имбецилов», по предварительному сговору, распространило своё криминальное влияние на всех ботанов, фриков, слюнтяев. За базар отвечали все, кто по неосторожности попадал в орбиту новой банды носящих кепочки, увенчанные пропеллером. Рэкету в одночасье подверглись все крупные держатели запасов фишек. На счётчик были поставлены и наши параллели. В столовой каждый должен был отщипнуть кусочек булочки в пользу Боцмана. Взирая на этот беспредел, ты был убеждён, что подмяты были все. Группировка во главе с Боцманом действовала нагло и бескомпромиссно. В этой шайке был даже введён дресс–код, все пособники: от «решал» до «босяков» – носили обязательные элементы новой силы – шорты на подтяжках; носки до колена, ни грамма не смятые, строго до колена, обязательно в параллельную разноцветную линию; под подтяжками – заправленная в шорты рубашка в цветочек или рубчик; у каждого был коробок с ящерицами и арбузная кепка с вентилятором наверху. Ни одна игра на биты и фишки при помощи «цу–е–фа» уже не могла проходить без крыши молодчиков. Они завязали на себе все конфетные коны. Сопливых «гангстерят» нужно было кому–то усмирить. Попытка интроверта Данилы пойти на конфликт выглядела жалко. Уверенное быдло, выглядящее брутально, обвешенное рогатками, столкнулось с лепетом «очкана»: «Позвольте Вам возразить…». На что ему, смеясь и схватив двумя пальцами за нос, ответили: «Позвольте Вам не позволить!».