Урал 2017. Эра безумия - стр. 20
– Александр Васильевич, миленький, мне не чудится? – умоляюще вопрошал Витек. – Вот не поверите, впервые в жизни хочу, чтобы белочка пришла…
– Рад бы, Витек, тебя утешить, но не могу, – сокрушенно вздыхал Шура. – Не повезло тебе сегодня с белочкой.
– А действительно, Витек, почему с тобой ничего не происходило? – задумался Андрей. – Люди вокруг тебя умирали, превращались в безумцев, а тебе хоть бы хны.
– Ну, извини, приятель, – развел руками алкаш. – Вы трое тоже походу не жалуетесь, нет?
Он исподлобья обозрел всех присутствующих. Татьяна смутилась, отвела глаза. Шура отяжелевшей «иноходью» доковылял до стола, злобно воззрился на ополовиненную пациентом бутылку, но пить не стал. Передернул плечами.
– Ох уж это непередаваемое чувство, когда в любую минуту ты можешь почувствовать острое недомогание – и либо подохнешь, либо озвереешь. Бодрит, господа? Ну, что, вас еще тошнит от этой жизни?
Вся компания подавленно молчала. Андрей давно уже подметил, что остро реагирует на любые подвижки в организме. Пульсирует боль в голове – уже паника. Перевернется что-то в желудке – и хоть завещание пиши. Ощущения действительно непередаваемые. Жизнь уже не кажется никчемной и пустой…
Захныкала Татьяна, зарылась в щель между диваном и подушкой.
– Не хочу… – всхлипывала. – Не хочу, это просто пипец какой-то… – Внезапно ее пронзила нехитрая мысль, которая, собственно, могла бы и раньше прийти. Она вскинула голову, побледнела. – У меня же родители еще вчера ждали меня после смены… Господи, как они там, наверное, все больницы и морги обзвонили… Мужчины, вы чего ждете? – Она едва не завизжала. – Вы мужики или кто? Давайте выбираться! Мне домой надо! У отца слабое сердце, а мама очень впечатлительная!
– Ну, что ты орешь, Танюша? – зашипел Шура, делая страшные глаза. – Сиди тихо…
– Витек, во время одиссеи по больнице ты видел хоть одного нормального человека? – спросил Андрей. – Ну, вроде нас с тобой…
Витек задумался, неуверенно качнул головой.
– Не, приятель, таких, как мы, не видел. Но, знаешь, я особо не всматривался – носился, как на Олимпиаде…
– Вот только не надо говорить, что, кроме нас, никого не осталось, – заворчала Татьяна. – Я уже по горло сыта этими глюками… – Она достала из халата телефон, стала лихорадочно давить кнопки. Остальные кинулись делать то же самое – кроме Витька, которому в больнице телефон не полагался (чтобы до Гаагского трибунала не дозвонился). Мобильной связи, разумеется, не было. Интерком не работал – в чем Шура быстро убедился. Взоры всех присутствующих сместились на лампу дневного света, которая продолжала гореть, но регулярно моргала – и всякий раз, когда она это делала, к горлу подкатывал тоскливый ком.
– Ой, мамочка, – озвучила Татьяна общую мысль. – Если она сейчас погаснет, я скончаюсь…
– Ладно, – пробормотал Андрей. – Все это крайне мило, но в чем-то Татьяна права – мужики сегодня не мы. Хватит глючить и убеждать себя, что на Землю обрушился зомби-апокалипсис. Не бывает зомби-апокалипсиса.
– Точно, приятель, – встряхнул шевелюрой Витек. – Бывает мало водки. Ну, или много – кому как. Подожди, – всполошился он, глядя, как Андрей тянет руку к двери, – ты уверен, что это именно то, что нам сейчас нужно?
– Ты далеко, Андрюха? – встревожился Шура.
– Ой, не выходи, – запричитала Татьяна. – Не надо…