Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант) - стр. 7

II. То, что Европа разделена на много государств, независимых, но связанных между собой сходством религии, языка и нравов, имеет очень благоприятные последствия для свободы человечества. Современный тиран, если бы не встретил сопротивления себе ни в своей душе, ни среди своего народа, скоро почувствовал бы, что его мягко ограничивают пример равных ему, страх перед осуждением современников, советы союзников и оценки врагов. Тот, кто вызвал его недовольство, может бежать за узкие границы его владений и легко найдет под более ласковым небом надежное убежище, новое богатство соответственно своим достоинствам, возможность свободно жаловаться, а может быть, и способ отомстить. Но империя римлян охватывала весь мир, и, когда она оказывалась в руках одного человека, для его противников мир становился прочной мрачной тюрьмой. Раб имперского деспотизма, был ли он приговорен носить свои позолоченные цепи в сенате Рима или влачить жизнь изгнанника на голой скале Серифа[3] либо на холодных берегах Дуная, ожидал решения своей судьбы в безмолвном отчаянии. Сопротивление означало гибель, а бежать было невозможно: со всех сторон его окружали большие пространства моря или земли, и несчастный не имел никакой надежды пересечь их так, чтобы его не обнаружили, не схватили и не возвратили разгневанному господину. По ту сторону границы взгляд не мог разглядеть ничего, кроме океана, негостеприимных пустынь, враждебных варварских племен, нрав которых свиреп, а язык ему неизвестен, и зависимых от Рима царей, которые, чтобы купить себе защиту императора, охотно принесут в жертву неприятного беглеца[4]. «Где бы ты ни находился», – сказал Цицерон изгнанному Марцеллу, – помни, что ты всюду во власти завоевателя».

…

Основные завоевания римлян были совершены ими во времена республики, а императоры по большей части довольствовались тем, что сохраняли владения, которые были приобретены политическими трудами сената, активным соперничеством между консулами и воинским энтузиазмом народа. Семь первых веков Рима были почти непрерывной чередой триумфов, но затем Августу выпало на долю отказаться от честолюбивых планов покорить всю землю и внести дух умеренности в народные собрания. Ему, которого влекли к мирной жизни и натура, и положение в обществе, было легко обнаружить, что Рим, при своем тогдашнем высоком положении в мире, испытывая удачу на войне, имел гораздо больше причин для страха, чем для надежды: войны, которые теперь шли вдали от Рима, с каждым днем становились все труднее, исход их был все менее ясным, а завоевания менее прочными и менее выгодными. Этим полезным мыслям придавал вес опыт Августа, убеждавший императора, что тот благодаря благоразумию и энергии своих советников легко добьется даже от самых грозных варваров любой уступки, которая могла бы понадобиться от них для сохранения достоинства Рима. Вместо того чтобы подставлять себя и свои легионы под стрелы парфян, он с помощью почетного договора добился возвращения штандартов и пленных, захваченных при разгроме Красса.

В начале правления Августа полководцы Рима пытались покорить Эфиопию и Счастливую Аравию и прошли примерно тысячу миль на юг от экватора. Но жаркий климат скоро заставил захватчиков повернуть обратно и спас невоинственных коренных жителей этого уединенного края. Северные области Европы едва ли стоили того, чтобы тратить средства и труд на их завоевание. Леса и болота Германии были населены племенами отважных и выносливых варваров, которые презирали жизнь, лишенную свободы. При первом нападении они, казалось, согнулись под давлением могучей силы Рима, но вскоре великолепным отчаянным рывком возвратили себе независимость и напомнили Августу о переменчивости счастья. После смерти этого императора в сенате было публично зачитано его завещание. Август оставил своим преемникам как ценное наследство совет сохранять империю в тех границах, которые ей, казалось, дала природа в качестве постоянных форпостов и рубежей: на западе – Атлантический океан, на севере – Рейн и Дунай, на востоке – Евфрат, а на южном направлении песчаные пустыни Аравии и Африки.