Упади семь раз - стр. 4
Ромеями служили все окрестные кобели, и наша собака слыла среди них первою Джульеттой. В отличие от шекспировского персонажа, Джулька не умирала, а регулярно беременела, рожала и продолжала свой путь дворняги из многодетной семьи.
В отличие от Джульки, я всегда ощущала в себе течение древней крови. Не разлагая в процентах, догадывалась, сколько и чего в ней смешано. Много страсти и в то же время немало лени. Много мудрости и глупости в таких же количествах. Много оптимизма. И совсем немного грусти, но достаточно, чтобы регулярно жаловаться Надин и Андре на свои неудачи.
Что бы я делала без них? Без славных дам, свихнувшихся на своём искусстве. Надин способна не питаться сутками, Андре питается изысканно и крайне редко. А я вроде как клуша – таскаюсь с авоськами. И радую подружек домашними пирогами и сладким чаем из термоса.
Они рассказывают мне про биеннале, я им – про то, как бомжи у меня под окнами устроили ночной концерт. Благодаря Надин и Андре у меня всегда есть возможность потусить на выставке или на концерте – погладить глазами гламур. И тех, кто его создаёт.
3
Если не менять направление движения, мы обязательно придём к тому, к чему стремимся.
Китайская пословица
Летний вечер в Питере почти неотличим от ранней ночи. За окном всё так же светло. Однако жара не спадает. В мастерской ненамного свежее, чем на улице: первый этаж старинного здания, высокие потолки, окна во двор-колодец. Надька всегда держала здесь куртку на ватине – круглый год сыро и прохладно. Но сейчас можно покрасоваться в летнем.
Подруги продолжали болтать и спорить в моё отсутствие. Освоившись в накалявшейся обстановке, кот Мышь вальяжно прошествовал по пыльному полу к ногам хозяйки. Недобрым взглядом уставился на недорисованную двухметровую картину.
– Не, ты не просто дура! – выдала Надежда очередной комплимент Аньке. И тут же без паузы, но с модуляцией на октаву заорала: – Вон отсюда, кастрирую!
– Э-э-э-э, ты как себя чувствуешь, кисюнь? – Андре поперхнулась стратегическим запасом воздуха в объёмно-силиконовой груди и опасливо посмотрела на Надьку.
– Да я не тебе! Мышь обнаглел окончательно. Мало того что метит по углам, так ещё повадился когти точить о портрет французского пёсика, – отмахнулась Надин. – Дождётся, нарисую его в натюрморте…
Здесь необходимо сделать отступление и пояснить, насколько страшной для любимого кота была угроза хозяйки.
Моя подруга к сорока годам имела определённую репутацию. Её картины пользовались некоторым успехом во Франции, Голландии, Англии и Финляндии. Короче, за пределами России. «Нет пророка в своём отечестве», – фальшиво-философски повторяла художница, читая очередную ядовитую статью критика З. А. Мурашко о выставке картин Надин Дельфининой в Москве или Санкт-Петербурге (Зиновий Мурашко, в прошлом мимолётное Надькино увлечение, мелочно пакостил отвергшей его женщине).
«Эх, сфотать бы этого замурашку на следующей презентации! – мстительно предвкушала моя подруга, пробегая глазами строчки про отсутствие перспективы и нарушение пропорций на её картинах. – Какой бы портрет в гипсе мог получиться…»
Надька – действительно талантливая художница. Одно страшно: все до единого, кого она избирала в качестве прототипа или натурщика для своих портретов, плохо заканчивали. Причём ровно так, как задумывала Надин.