«Уния» и другие повести - стр. 33
– На всё воля Божья, дорогой брат! – сказала Скво. – Здесь монастырь, у нас нет врача.
– Проявите милосердие, аббатиса, – сказал монах. – Думаю, что парню просто надо передохнуть. Посудите сами, сначала плен, потом почти месяц в корабельном трюме, потом дорога через горы. В его положении не слишком приятно чувствовать себя зверушкой, выставленной на показ. У него с собой несколько мешочков с их порошками, за счёт этого и держится. Пусть побудет в монастыре с неделю, надеюсь, что оправится.
– На каком языке вы с ним говорите? – спросила Скво.
– Ни на каком, – ответил бенедиктинец. – Один из его слуг немного знал испанский, общались через него. Когда слуга умер, перешли на жесты. У мальчишки выразительные глаза, сразу понятно, чего требуется, например, дать воды.
– Его поместят в гостевой келье, – сказала Скво. – Все остальные ваши люди пусть найдут приют в деревне.
Ранним утром она посмотрела в глазок двери гостевой кельи. Мальчишка спал на спине, беспокойно разбросав руки. На нем была длинная расшитая рубаха, напоминающая одежду славянских рабов, которых она видела в Италии. Правую щеку сына вождя украшала татуировка: мрачный змей, пытающийся взлететь.
«Лет четырнадцать, – подумала Скво. – Сколько ему ещё осталось жить – месяц, полгода…» В том, что индейца замордуют при дворе короля Франциска, Скво не сомневалась.
На обеденную трапезу она пригласила бенедиктинца.
– Как долго вы были в Новом Свете?
– В общей сложности пять лет, – ответил монах. – Три морских путешествия. Участвовал в покорении Теночтитлана командором Кортесом.
– Какое мнение у вас сложилось о язычниках?
– Они разные, – сказал бенедиктинец. – Даже по физическим параметрам. Жители островов ростом скорее карлики, подневольной работы долго не выдерживают. Те, кто живут на континенте, более крепкие, из них самые воинственные ацтеки, себя они называют мешики. Из-за того, что они самые жестокие, остальные племена их ненавидят.
– Вы видели человеческие жертвоприношения? – спросила Скво.
– Сам не видел. Но много слышал от других, в их свидетельстве у меня нет причин сомневаться. Когда взяли штурмом Теночтитлан, в одном из храмов я насчитал почти восемьдесят тысяч черепов. Самым старым из черепов было лет десять от силы.
– В чём причина такого зверства? – спросила Скво.
– Язычники верят, что боги питаются человеческой кровью, – сказал монах. – Чем больше крови, тем боги милостивее. У мешиков главное оружие – дубинка: врага надо оглушить, чтобы потом принести в жертву. Вам не понравится моё мнение, аббатиса: индейцы это безумный эксперимент, поставленный Божественным Провидением. Уже не звери, но ещё и не люди, некая промежуточная стадия, в которой не понимают ценность и уникальной человеческой жизни.
– Наше причастие – это символ плоти и крови Христовой, – сказала Скво. – Но ведь когда-то это был не символ, а самый натуральный факт.
– В этом, на мой взгляд, и заключается главная заслуга евангельских учителей, – сказал монах. – Они сумели преобразовать кровожадность в символику. Мне переводили некоторые индейские сказания. Индейцы живут в Новом Свете давно, несколько тысяч лет, скорее всего, поселились сразу после потопа. У них было время пройти такой же путь, какой прошли мы. Но они это не сделали. Я видел в джунглях величественные города, брошенные жителями. Почему, что послужило причиной, никто не может объяснить. Я полагаю, что индейцы это тупик человечества.