Универсальный принцип - стр. 10
Свидетельница хлюпнула носом трижды, пригладила рюши на блузке.
– Успокойтесь, пожалуйста. Может быть, вам всё же принести воды?
– Нет же! Перестаньте мне всякий раз предлагать воду! Мне уже лучше. Гораздо лучше, – она покашляла. – Да-а-а. Полюбила лицо… Только ему моя любовь тогда уже была не нужна… Да и мне, впрочем, тоже… Да-а-а… А потом мы с мужем пытались бежать, предполагая печальный финал… Мы упаковали сына в спортивную сумку… Хотели похоронить где-нибудь… Но… бежать нам не удалось. Мужа арестовали… Я какое-то время лечилась… И всё. Конец.
– Спасибо вам, – Защитник внимательно посмотрел на Свидетельницу, а потом перевёл взгляд на Судью. – Я закончил допрос.
Судья дремал. Секретарь покашлял. Кто-то из публики дважды громко чихнул. Судья нацепил на нос очки и вгляделся в зал:
– Константин Ипатьевич, у вас будут к Свидетельнице номер раз какие-нибудь вопросы?
Общественный обвинитель встал и машинально похлопал себя по карманам пиджака:
– У меня только один вопрос, что стало с её мужем?
– Муж был застрелен при попытке совершить побег из камеры досудебного заключения.
– Теперь всё предельно ясно, – Обвинитель покачал головой и посмотрел на Судью, – Ваша честь, позволите небольшую реплику по поводу услышанного? – Судья величаво кивнул. – Итак, ваша Свидетельница номер раз, – Константин Ипатьевич кинул быстрый взгляд в сторону Защитника, – несёт полный вздор. Антигуманный. Потворствует общественному растлению! Я намерен, опираясь на действующую Конституцию, написать жалобу в вышестоящие органы с целью исключить впредь возможность участия этой особы в каких бы то ни было судебных заседаниях… В любых качествах… Только, пожалуй, в качестве подсудимой и можно эту особу представить. Почему исключить? – спросил сам себя Обвинитель. – Потому что состояние психики этой женщины, антигуманные наклонности и полностью разрушенные морально-этические принципы запрещают ей выступать в любом качестве (кроме подсудимой!) в одной из самых главных наших государственно-организационно-функционально-правоохранительных инстанций! И, конечно же, я буду ходатайствовать о вашем принудительном заключении в лечебное заведение!
– На меня уже написано более пяти жалоб. Да и в клинике я уже отлежала своё.
– Значит, мало отлежали! А что же с жалобами? Всё безрезультатно?
– Не знаю ещё. Все на рассмотрении…
– Что ж… Моя не повредит.
Женщина пожала плечами. Обвинитель сел. Судья покрутил в руках карандаш и процедил:
– Не намерены вас больше задерживать.
Свидетельница номер раз, тяжело ступая, выдвинулась к двери и покинула помещение. Защитник покашлял и посмотрел на Секретаря:
– Прошу, пригласите, пожалуйста, нашего Свидетеля номер два.
В зал Судебных заседаний вошла женщина в монохромном брючном костюме, сделала три шага и остановилась.
– А вы нас не бойтесь, мы не кусаемся! Подходите, подходите ближе, – пошутил Судья.
Женщина вышла на середину Зала и выжидательно посмотрела на Защитника. Карл Фридрихович кивнул и принялся объяснять:
– Итак… Свидетельница номер два. Тоже, получается, косвенная, к происшествию прямого отношения не имеющая, но владеющая некими весьма любопытными умозаключениями, которые могут помочь Суду сделать правильный выбор.
– Что ж, и эту послушаем, – проговорил Судья. – Свидетельница номер два, во имя действующей Конституции прошу вас принести клятву в абсолютной истинности и непогрешимости ваших слов.