Унция или Драгоценное Ничто - стр. 4
– У нас теперь свободная страна, крошка. Королевству – крышка, а здесь, – она развела руками, – сделают музей. Тебя опишут, и будешь сидеть на троне, пока не состаришься!
Поправив у зеркала причёску, Медина вышла, а девочка задумалась над тем, как человек может быть пустотой.
Слова вероломной служанки начали сбываться очень скоро. Монархию упразднили, а недавние подданные, словно команда корабля, попавшего в ураган, подчинились течению времени и провозгласили республику. Когда же буря с сопровождавшей её сумятицей улеглись, государством и принцессой занялся опекунский совет.
Вероятно, за краткую младенческую вседозволенность бывшей наследнице всех богатств канувшего в Лету королевства не разрешалось ни покидать комнаты, ни принимать гостей. Но граждане, занятые налаживанием быта, традиционным для этих мест выращиванием фруктов, ловлей рыбы и жемчуга, о ней и не вспоминали. Некоторые вообще бросили работу и увлеклись мародёрством, исключавшим риск быть съеденным акулами, – новая власть, стараясь выглядеть гуманной, до поры смотрела на всё сквозь пальцы. В общем, граждане вели разнообразную жизнь, чего нельзя сказать о нашей знакомой.
День за днём Унция бродила из угла в угол, через раз, для развлечения, делая это вслепую, и одиночество не отставало ни на шаг. Иногда, от безучастного наблюдения оно переходило к действию, растворяя каракули писем, которые никуда не уходили, или поддерживало за локоток, когда хозяйка ела, сидя на голом полу. Рука дрожала, и суп проливался, но бульон не оставлял пятен на платье, больше похожем на наряд скомороха – рукава с подолом удлинялись по мере надобности, а на талии такая кухня не сказывалась.
Принцесса не любила одиночество, хоть они и росли вместе, словно родные сёстры, и даже пыталась с ним бороться, знакомясь с чайками. Но ветреные птицы, появляясь во дворце, как и люди – в поисках пищи, подолгу не задерживались.
Всеми покинутая, она тяжко свыкалась с мыслью, что родных больше не увидит, и когда охватывало чувство безысходности, вызывала из памяти Взгляд, обёрнутый в певучую ткань Голоса, и поправлялась надеждой, что они ещё помнят о ней.
– Вы же вернётесь, – говорила сама себе. – Ведь, кроме вас, у меня никого не осталось…
Чтобы тайные друзья скорей откликнулись, Унция читала стихи, делая это вслух и с большим выражением, будто даря кому-то очень дорогому. Декламируя до поздней ночи, она отгоняла страх того, что Голос и Взгляд о ней забыли, и теперь придётся состариться в полном одиночестве.
Впрочем, изредка в её однокомнатное королевство заглядывали посетители из опекунского совета. Визитёры всякий раз останавливались перед надписью на стене, а однажды кто-то так и сказал:
– А ты и правда Ничто, такая худышка! И зачем тебе такое огромное зеркало?
Походив по комнате, опекун задумчиво добавил:
– А ведь оно как раз впору моей ненаглядной.
Принцесса без сожаления рассталась с вещью, ежедневно показывавшей одиночество в полный рост. А, перестав себя видеть, всерьёз задумалась над тем, что однажды сказала Медина.
С некоторых пор, то ли забавы ради, то ли чтобы унизить, опекуны, кроме как Ничто, Унцию не называли. Она даже взялась считать, сколько раз слышала от них это слово. Когда же счёт перевалил за сотню, решила испытать новое имя на тайную силу. Как-то, найдя дверь незапертой, вышла из комнаты и, прикрываясь им, как плащом-невидимкой, направилась к выходу из дворца.