Умрут не все - стр. 23

– Карик, заходи! – сначала не поняла, почему пёс мнётся, как будто не решаясь переступить порог жилища.

Потом осознала. Деревенские собаки обычно живут на улице и в дом их пускают редко, если только на дворе сильный мороз. Так было и у бабушки, когда у неё жили четвероногие друзья. Но я решила забрать Карика в Москву, если придётся возвращаться, а в том, что это событие не за горами, уже не приходилось сомневаться. Казалось, глухая неприязнь буквально выпирала в мою сторону из каждого двора, и я никак не могла понять, что такого натворила наша семья? Конечно, если это не игра моего воображения. Решив выяснить при удобном случае, почему моя персона вызывает такой негатив, я нетерпеливо махнула Кара Дусу:

– Заходи, не стесняйся! Привыкай жить в комфорте!

Карик вошёл, да так и остался стоять возле двери. Я не стала настаивать. Первым делом, разобрала продукты из пакета, поставила на зажженную конфорку плиты чайник. Потом устроила спальное место для нового друга: у бабушки было полно разных подстилок.

– Будешь спать здесь, Карик! – я показала на пару объёмных ковриков, которые были безжалостно изъяты у кресла и идеально подошли на роль собачьего места.

Поставила на кухне две глубокие металлические миски, благо этого добра в бабушкином доме хватало. В одну налила воды. Пес тут же подошёл, положил в пустую посудину колбасу и стал есть неспешно, часто останавливаясь. Я не стала смущать его, ушла в комнату, в задумчивости встала у окна, выходившего на улицу.

Мой мозг, как автомобиль, привыкший к чёткому движению по ровной дороге аналитики, сейчас забуксовал в глубокой колее недоумения. Поведение продавщицы – раз, орущий пьяный мужик – два, и самое главное – стойкое ощущение провожающих меня десятков пар внимательных глаз. Все эти странности никак не хотели складываться в единую картину, точнее, какая-то непонятная мазня получалась вместо четкого рисунка.

Я попыталась убедить себя, что почудившаяся мне неприязнь окружающих – всего лишь плод моего утомлённого воображения. Продавщица банально облилась завистью при виде моего столичного гардероба. Мужик по имени Азат явно болел с перепоя. А взгляды… Так это деревня, милочка моя, здесь каждого провожают глазами. Особенно, если это женщина в костюмчике от французского кутюрье и туфлях на каблуках. Почти убедила себя. Но… Гнетущее ощущение неприязни, льющейся буквально из каждой щели забора, встречающегося на моём пути по дороге домой, не отпускало. Возможно, на самом деле пришло время посетить психолога, что и решила сделать после приезда домой.

Громкий свист, сопровождаемый лаем, вывел меня из задумчивости. Чайник надрывался, исходя паром, а Карик весело гавкал, призывая меня. Закрыв краник газовой конфорки, я залила в прозрачный заварочный чайник кипяток. Чайные листья набухали, разрастались в объёме, окрашивая воду в густой тёмно-коричневый цвет. Я устало встряхнула головой, отгоняя внезапно возникшую дурноту. День только начался, а меня уже одолевала тягучая сонливость.

Я решила присмотреться повнимательнее к жителям деревни. Уж очень не нравилось мне такое отношение. Надо будет расспросить продавщицу в следующее посещение магазина. Покончив таким образом с насущными проблемами, я постаралась отрезать напрочь тяжёлые мысли, и отправилась пить вкусный чай с аппетитными бутербродами.