Улыбка Анаит - стр. 2

Потом Анаит чуточку отстранилась, но танцевать мы продолжали, и когда вновь остались в комнате одни, и когда Леннона сменил Высоцкий, записи которого были в таком же дефиците, как и «Битлз», и даже когда стало светать.

Я сказал Анаит, что провожу ее, и она тотчас же согласилась, хотя и пришла с Гамлетом.

Бакинские рассветы, когда небо как-то сразу неожиданно приобретает бледно-шафрановые тона, а воздух с едва уловимым зефиром с нефтяных промыслов еще сохраняет прозрачность и свежесть ночи, – рассветы особые. В такие минуты чувствуешь, будто рождаешься заново. Со мной, во всяком случае, так оно и было.

Мы медленно шли улицами еще спящего поселка. Носил он в ту пору имя Степана Разина, поскольку находился у подножья горы с пещерой, где по легенде прятался со своей дружиной знаменитый атаман. Поселок утопал в цветущей сирени, и это почему-то множило мое ухарство, да так, что моя рука непостижимым образом не покидала ее плеча. А уже в «городе» (на языке жителей пригородов «городом» звался сам Баку) я рискнул на улице поцеловать ее вновь. При людях, средь бела дня! Это нарушало уже все местные представления о приличии, и желчный чистильщик обуви, раскладывавший под навесом свои причиндалы, тут же пошел орать, будто сел на бочку со скипидаром:

– Ахчи1, что делаешь?! Отец увидел бы, убил…

– Это верно сказано, – заметила она.

– Что, очень строгий? – спросил я.

– Не то слово. Уже трех сватов выпроводил…. Даже на репетицию приходил. Потребовал от режиссера убрать сцену с поцелуем, а не то уберет из театра меня.

– А режиссер что?

– Думает…

И помолчав, добавила:

– Если хочешь, чтобы я с тобой ходила, ты должен отцу понравиться. А это трудно.

– А что в нем такого особенного?

– Он чернокнижник, – ответила Анаит также просто, как если бы ее отец был завмагом.

– Что? – Мне показалось, я ослышался.

– Что сказала…. Про него слухи ходят, что он знаниями владеет …от нечистой.

Для рядового советского студента это было уже слишком.

– Я в это не верю.

– Твое дело…

После этих слов в ней что-то изменилось, будто она сама не верила в то, что говорит, и теперь будто стеснялась сказанного, и словно в подтверждение моей догадки, добавила:

– Теперь я пойду одна. Если хочешь меня увидеть, приходи к нам сегодня в семь. Я живу в том дворе, видишь пристройку с черепицей?.. Там…

Дома я залез в энциклопедию и прочел, что чернокнижниками называли любителей магии, у которых от бесов были знания, которые они заносили в свою черную книгу или гримуар. Отсюда и название – «Чернокнижник».

Я был так заинтригован словами Анаит, что не знал, как дождаться вечера, а, оказавшись в ее дворе, долго не мог найти сооружения с черепицей.

Это был старый добрый бакинский двор, до предела перегруженный пристройками, надстройками, подвалами, верандами, экерами, балконами, лестницами, над которыми нависали антресоли этажей с неизменными виноградными навесами, и через все эти нагромождения были протянуты веревки с сохнувшим бельем. Тому, кто не знаком с местным укладом, разобраться в этой «грамоте» еще сложнее, чем в китайской. И уж тем более, кого –то найти. Но первую же дверь, в которую я рискнул без всякой надежды постучать, открыла… Анаит.

– Заходи, он ждет тебя, – почему-то шепотом сказала она, а потом уже гораздо громче добавила: -Это Тимур, папа!