Ультиматум Борна - стр. 80

– Прошу прощения, – сказал незнакомец, уступая дорогу Фонтейну.

– Pardon, mousieur! [6] – воскликнул растерянный герой Франции, от неожиданности переходя на свой родной язык. – Je regrette[7]… то есть это моя вина. Это я должен перед вами извиниться.

– О-о!

При звуках французской речи глаза незнакомца широко распахнулись, но быстро сузились снова, как будто он только что узнал нечто, но пытается это скрыть.

– Pardon, мы знакомы, мсье?

– Не думаю, – ответил пожилой человек в чудной белой кепочке. – Но слухами земля полнится. Великий герой Франции среди нас.

– Глупости. Война совпала с моей молодостью и горячностью, вот и все. Позвольте представиться. Жан-Пьер Фонтейн.

– Меня зовут… Патрик, Брендан Патрик…

– Приятно было познакомиться, мсье.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Чудесная природа, не правда ли?

– Красотища.

И снова Фонтейну показалось, что незнакомец изучает его, но как-то странно, стараясь не встречаться с ним глазами.

– Ну, мне нужно идти, – начал прощаться старичок в новеньких белых туфлях. – Врачи, знаете ли, рекомендуют гулять перед сном.

– Moi aussi[8], – Жан-Пьер преднамеренно перешел на французский, и похоже было, что его новый знакомый понимает его. – Toujours le medecin а notre age, n’est-ce pas? [9]

– Совершенно верно, – согласился старичок, кивнул и, приветливо помахав рукой, отправился дальше, смешно семеня тоненькими ножками в широких шортах. Фонтейн смотрел ему вслед, не сходя с места, и то, что, он знал, должно было произойти, произошло. Старичок остановился и медленно обернулся. С расстояния пять метров их взгляды встретились, и Жан-Пьеру этого было достаточно. Он улыбнулся в ответ и направился по дорожке в сторону своего коттеджа.

Еще один знак, и на сей раз еще более серьезный, чем первый. Три вещи были совершенно очевидны: первое – старичок в смешной кепочке понимал по-французски, второе – он знал, что «Жан-Пьер Фонтейн» на самом деле не тот, за кого он себя выдает, и не случайно оказался здесь, и третье… в его глазах был след Шакала. Mon Dieu[10], как это похоже на монсеньора! Продумав и исполнив убийство и убедившись, что жертва мертва, он обычно убирал всех свидетелей, которые могли привести к нему или даже намекнуть на его участие. И для этого Шакал тоже использовал свою частную армию стариков. То, что, по словам служанки, он мог остаться в этом земном раю вплоть до последнего вздоха своей жены, еще ничего не означало. На самом деле щедрость Шакала никогда не заходила так далеко, и смерть его эмиссара и его жены последует вскоре после гибели женщины и детей.

В кабинете Джона Сен-Жака раздался телефонный звонок. Он снял трубку.

– Да?

– Они встретились, сэр, – возбужденно воскликнул управляющий.

– Кто они?

– Великий Воин и его достопочтенный родственник из Америки, из Бостона. Я бы позвонил вам раньше, но…

– О чем ты говоришь?

– Несколько минут назад, сэр, я их видел из окна. Они беседовали на дорожке. Мой уважаемый дядя, помощник губернатора, был совершенно прав!

– Просто отлично!

– У губернатора оценят наши усилия и, может быть, даже поблагодарят нас, и тем более моего проницательнейшего дядюшку.

– Ну, слава богу. Никто внакладе не останется, – с облегчением произнес Сен-Жак. – Надеюсь, теперь мы можем предоставить их самим себе, не так ли?