Улица Темных Лавок - стр. 5

– Да, – вздохнул я.

– Стало быть, вы принадлежали к их компании… А отличные были ребята, черт возьми, да, Поль?

– Да уж… Но все исчезли, – подавленно произнес Зонахидзе. – Вот только вы, месье… Я рад, что нам удалось вас… локализовать… Вы были в компании Степы… Поздравляю… Та эпоха куда лучше нашей… а главное – люди были иного сорта, не то что теперь…

– Главное – мы были моложе, – усмехнулся Эртер.

– Когда, в какие годы? – спросил я с бьющимся сердцем.

– Да мы все путаемся в датах, – сказал Зонахидзе. – Во всяком случае, до потопа…

Он внезапно помрачнел.

– Бывают же совпадения… – сказал Эртер.

Он встал, подошел к невысокой стойке в углу и вернулся к нам, листая газету. Потом протянул ее мне, указывая на объявление:

Дочь, сын, внуки, племянники и внучатые племянники, а также друзья – Жорж Сашер и Степа де Джагорьев – с прискорбием извещают о кончине Мари де Резан, воспоследовавшей 25 октября, на девяносто втором году жизни.

Погребение на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа после отпевания в кладбищенской часовне 4 ноября в 16 часов.

Заупокойная служба девятого дня состоится 5 ноября в русской православной церкви: Париж, XVI округ, ул. Клод-Лоррен, 19.

Специальные уведомления рассылаться не будут.

– Так, значит, Степа жив? – спросил Зонахидзе. – Вы с ним видитесь?

– Нет, – сказал я.

– И правильно. Надо жить настоящим. Ну что, Жан, коньячку напоследок?

– Сейчас.

С этой минуты они, казалось, потеряли всякий интерес к Степе и к моему прошлому. Но это уже не имело значения. Я напал хоть на какой-то след.

– Вы не дадите мне эту газету? – спросил я с деланым безразличием.

– Конечно, – сказал Эртер.

Мы чокнулись. Итак, от того, кем я был когда-то, остался лишь смутный силуэт в памяти двух барменов, да и то заслоненный наполовину фигурой некоего Степы де Джагорьева. А об этом Степе они ничего не слышали со времен «потопа», как выразился Зонахидзе.

– Значит, вы частный детектив? – спросил Эртер.

– Уже нет. Мой патрон ушел на покой.

– А вы? Продолжаете этим заниматься?

Не отвечая, я пожал плечами.

– Как бы то ни было, я рад с вами познакомиться. Приходите, вы всегда будете здесь желанным гостем.

Он уже встал и протягивал нам руку.

– Простите меня… Я вас выставляю, мне надо заняться бухгалтерией… А тут еще они… только оргий мне не хватало…

Он кивнул в сторону пруда.

– До свиданья, Жан.

– До свиданья, Поль.

Эртер задумчиво посмотрел на меня. И сказал, растягивая слова:

– Теперь, когда вы встали, у меня в памяти возникает совсем другой человек…

– Кто же? – спросил Зонахидзе.

– Один постоялец из отеля «Кастилия», который всегда возвращался поздно ночью… когда мы там работали…

Зонахидзе, в свою очередь, окинул меня взглядом.

– А что, – заметил он, – может, вы и жили когда-то в «Кастилии»…

Я растерянно улыбнулся.

Зонахидзе взял меня под руку, и мы направились к выходу. В зале стало еще темнее, чем раньше. Новобрачной в бледно-голубом платье за столиком уже не было. Когда мы вышли, с той стороны пруда до нас долетели всплески музыки и смех.

– Прошу вас, – обратился я к Зонахидзе, – если вам не трудно, напомните мне мелодию песни, которую заказывал этот, как его…

– Степа?

– Да.

Он стал насвистывать первые такты. Потом остановился.

– Вы хотите встретиться со Степой?

– Может быть.

Он с силой сжал мне руку:

– Скажите ему, что Зонахидзе часто думает о нем.