Улица отчаяния - стр. 40

Только он был во вполне здравом уме, а я совсем не собирался куда-то там переходить.

Кроме всего прочего, я и сам, считай, сбрендил от опасений, что группа присвоит мои песни. Ведь у меня не было никаких доказательств, что они мои; в свое время мне не пришло в голову депонировать копии рукописей в банке или у какого-нибудь адвоката, ни один человек не мог присягнуть, что слышал эти мелодии до того, как их исполнила Дейвова команда, так что дойди дело до суда, получился бы один мой голос против пяти.

Когда все это дошло до меня по длинной шее, я впал в самую натуральную панику, сделал – за какие-то бешеные деньги – фотокопии всех своих песен, запечатал их в конверт и взял с мамы обещание, что она передаст конверт отцу Макноту и чтобы он обязательно пометил на конверте, какого числа он его получил. Когда Дейв попросил у меня что-нибудь еще из песен, я на голубом глазу заявил, что готовых нет, что мне еще надо поработать. В действительности у меня было в запасе еще штук сорок – не доведенных, конечно же, до такой кондиции, как те полдюжины, над которыми потрудились Кристина и Дейв, но, в общем-то, практически готовых, да плюс заготовки в виде мелодий и отдельных риффов еще штук на двадцать – тридцать. Я врал потому, что хотел сперва посмотреть, как сложится судьба первой пачки.

Но ребята не отставали, и в конце концов, после долгих уверток, я передал им еще четыре песни, чтобы хватило материала для альбома, это сразу подняло статус группы в глазах зазывал. В июне начали поступать первые серьезные предложения. После долгих, утомительных переговоров (Дейвов папаша принимал в них не меньшее, если не большее, участие, чем любой из нас) сомнительная радость заплатить за контракт с Frozen Gold рекордную по тому времени сумму досталась Риковой компании «Эй-ар-си». Они поставили на группу такие деньги, что не могли допустить ее провала – именно этого и добивались Балфуры.

Конец ознакомительного фрагмента.