Улица отчаяния - стр. 19
– Господи, – вздохнула Кристина, – ну какой же ты иногда ребенок.
Балфур глянул в зеркало заднего обзора и сдавленно захихикал.
– Отдай мне эту игрушку, – сказала Кристина.
– Сэмми Уокер, – сообщил Балфур, игнорируя ее требование. – Видела его? Я подловил его уже второй раз за неделю!
Дейва буквально душил хохот. Кристина оглянулась на меня и бессильно развела руками. Я неуверенно улыбнулся.
Дождь как шел, так и шел, мелкий, но зато противный, жир и уксус из быстро остывающих бумажных мешков обильно поливали мне брюки и куртку, и я ругал себя последними словами, что согласился на мамину просьбу. Только и не хватало таскаться всю ночь по городу, да еще в такую погоду.
Возвращаясь в свою квартиру, я выудил наконец из сумбура своих школьных воспоминаний Кристину Брайс. Она и тогда уже была очень симпатичная, одна из этих самоуверенных старшеклассниц, аккуратно одетая, спокойная и собранная, чужеродное для Фергюсли-парка явление. Ну да, точно, она была классом старше, и странно даже, как я сразу не вспомнил тот случай три года назад, когда я еще льстил себя надеждой, что моя жуткая внешность может сойти за характерную; тогда, под Рождество, у нас в школе были танцы, и я набрался наглости пригласить эту Кристину; конечно же, она была старше меня и у нас так не было принято, но я думал, что с учетом моего роста…
Кристина вспыхнула и покачала головой, ее подружки захихикали.
Раздавленный стыдом, я ушел из зала и вообще с этой вечеринки, а потом долго бродил по Пейсли – жалкий, несчастный, униженный и до костей промерзший – в тесных новых ботинках и в тонкой, на рыбьем меху, старой куртке, бродил до того времени, когда вроде бы танцам пора бы и кончиться, а то, если бы я вернулся слишком рано, мама обязательно стала бы расспрашивать почему, а я выворачивайся как хочешь.
А так я просто сказал ей, что прекрасно провел время.
Глава 3
Теперь, похоже, уже и нет настоящих телеграмм, вместо них появились какие-то теледепеши, липовые телеграммы, которые приходят вместе с обычной почтой. Вот такую-то штуку и закинули в прошлую среду на груду корреспонденции, громоздящуюся за маленькой задней дверью ризницы собора Святого Джута. Здоровенная, в три года высотой груда состоит по большей части из рекламной макулатуры, и я не обращаю на нее внимания – ну, разве что так, иногда, поковыряюсь ногой, нет ли чего интересного. Важная корреспонденция поступает через моих юристов, и все люди, имеющие для меня хоть какое-то значение, знают, что писать прямо на мое имя практически бессмысленно.
Рик Тамбер должен бы знать, знал, наверное, но забыл. Когда я очередной раз пинал кучу макулатуры, на кафельный пол упала теледепеша, я поднял ее и тяжко задумался – вскрывать или не стоит. Это было нечто неожиданное, а значит, чреватое неприятностями, у меня на этот счет весьма богатый опыт. А хрен с ним, сказал я себе, разрывая конверт.
Приезжаю воскресенье 21-го середина дня. Важно. Будь у себя. Пожалуйста. Это будут хорошие новости. Наилучшие пожелания.
Рик Т.
Хорошие новости. Это настораживало. Рик Тамбер возглавлял «ARC», нашу записывающую компанию. Когда он говорил о хороших новостях, это почти непременно значило, что где-то там каким-то там образом можно заколотить большие деньги. Я сразу же начал строить планы, как бы смыться на это время из города, хотя и предчувствовал, что ничего из этого не выйдет, если не одно помешает, так другое.