Улей. Трилогия - стр. 66
Не дождешься, мразь. Засуетившись, Кая начинает торопливо отстегивать цепи. От спешки и нервного напряжения она вспотела, влажные пальцы не слушаются и соскальзывают. С грехом пополам она справляется, освободив конечности девчонки. Затем убирает цепь от ошейника, снимает кляп, чтобы облегчить бедняжке дыхание. Потом наручники, но тут ее ждет неприятный сюрприз. Ремни без застежек, цельные, цепь зафиксирована крепко, не вырвать. Приходится использовать еще один патрон, и с оковами на лодыжках то же самое. Итого – минус шесть пуль. Осталось две. Негусто, но лучше, чем ничего.
Плачевное состояние девушки внушает тревогу. Сама она вряд ли выберется. Оставить истекать кровью внутри не позволяет совесть. Как же быть? Как быть? Набрав полные легкие воздуха, Кая хватает ее за ноги, чуть выше отметин, оставшихся от ремней, и вытягивает девчонку наружу.
Выбившись из сил, вытирает льющийся в глаза пот рукавом от платья, которое успело покрыться темными кляксами. В ультрафиолете кровь всегда светится черным, выглядит это жутко, но не страшнее всего остального, что ей довелось тут увидеть. Тяжело дыша, Кая сжимает пистолет и с трудом поднимается на ноги. Она устала, абсолютно вымотана, а впереди еще одна клетка и самый опасный узник.
– Полторы минуты, – голос господина Мина зловещим раскатистым эхом отскакивает от стен и потолка, протяжно вибрирует в воздухе.
По телу девушки проходит неконтролируемая волна дрожи, волоски на затылке встают дыбом. Высокий хвост, кстати, даже не сбился, не рассыпался и не сполз набок, хотя и усложнял задачу, когда она нагибалась, чтобы проникнуть в клетку.
– Ты теряешь время. Двигайся, твою мать, – недовольно рявкает Мин. Да чтоб ты подавился своими миллиардами, больной урод.
Пошатываясь, Кая приближается к последней клетке. Руки дрожат, глок кажется неподъемным. Если промахнется, то остается всего одна пуля. Прищурившись, она оценивает траекторию и обреченно опускает пистолет. Парень слишком крупный и заполняет всё пространство клетки. Личина находится как раз напротив мощной грудной клетки. Вероятность попадания – сто процентов.
– Прости, не могу, – хрипло бормочет Кая, глядя в немигающие синие глаза.
Он неотрывно наблюдает за ней, заставляя чувствовать некоторое облегчение от того, что не придется к нему прикасаться. Огромный, голый, сильный, блестящий от пота, закованный в кандалы хищник. Он мог бы придушить ее одной рукой. Прямо там, в клетке, и никакой бы пистолет не спас. Или вырваться, скрутить, изнасиловать, а потом придушить. Озлобленный мужчина, доведенный до звериной ярости, способен на самые чудовищные поступки.
– Тридцать секунд, Каталея! – напоминает о себе господин Мин. Этот ублюдок превратился в животное по собственной инициативе, от вседозволенности, развращенности, пресыщения и безнаказанности. – Двадцать секунд.
Кая не реагирует, не в силах оторвать взгляд от неспасенного пленника. Русые волосы закрывают половину лица, брови сведены, на выбритых висках блестят капли пота. Наверное, когда-то он тоже жил обычной жизнью, пока не оказался здесь. Учился, работал, встречался с девушками, строил планы…
– Мне очень жаль, – тихо шепчет она.
Бессовестно лжет. Не жаль.
Это делает ее плохим человеком? Да, ведь она не знает, на что обрекает незнакомого парня, который не сделал ей ничего плохого. Она просто боится его, а он не может ничего ей ответить из-за дурацкого кляпа во рту. Парень вдруг ведет глазами в сторону, глядя куда-то ей за спину, дергает головой, промычав что-то в свой кляп. Кая резко оборачивается, и в этот момент первая спасенная ею девушка с яростным воплем бросается на нее с ножом, который, вероятно, стянула со стола. Лезвие обжигает обнаженное предплечье, боли нет. Шок впрыскивает в кровь адреналин, действуя как обезболивающее.