Улей - стр. 18
Линти сделала шаг назад и восстановила резкость после перехода от бесконечно удаленной точки в глазах Грига к большому множеству точек «стены» совсем перед глазами.
– Болер, – узнала Линти и провела рукою по глазам, расслабляясь.
– Да, моя прекрасная леди. Это – Болер, – так вовремя или не вовремя появившийся мужчина улыбнулся, но одними губами. «Стеной» оказался человек высокого роста, спортивного телосложения, в сером мундире старшего офицера армии, с холодным волевым взглядом и уверенными неторопливыми движениями, говорящими о солидности, опыте и возрасте, которым как-то противоречило молодое, лишенное морщин лицо двадцатипятилетнего парня: – Что здесь происходит?
– Ничего, Болер. – Линти отстранилась, освобождаясь от рук офицера на своих плечах. – Ты не знаешь мантийского?
– Совершенно случайно знаю, а что? – офицер оглянулся на юношу в нише реанимационной установки. – Мантийский? Ты мантиец, парень?
Последние три слова прозвучали на языке, понять который смогли лишь трое: произносивший, Линти и Григ. Григ вздрогнул и помрачнел – рассчитывать на «языковой барьер» больше не стоило, но могло ведь быть и хуже – его наверняка ожидало зондирование, не заступись эта странная молоденькая женщина… Ему задали простой вопрос – нужно отвечать и быстро, по возможности – с интонацией, проникнутой признательностью – Грига ведь спасли от смерти, спасли просто так, безвозмездно, из обыкновенного человеколюбия и жалости…
– Нет. Я не знаю, кто такие мантийцы, – тихо произнес Григ. – Я не мантиец. Спасибо, что спасли мне жизнь.
– Не за что! – Болер обернулся к капитану. – Спасли? Как это происходило?
Капитан пробежал взглядом по нашивкам на куртке офицера. Голографические ордена и золотые гербы говорили о высшем звании в Объединенном Флоте Лиги. Несмотря на то, что тарибские торговые синдикаты мало общего имели как с Лигой, так и с ее армейской иерархией, все же этого общего хватило, чтобы капитан лайнера оценил превосходство человека в серой форме.
– Приняли сигнал о помощи с маячка вон на том кораблике, – с некоторой неохотой отрапортовал капитан. – Подобрали. Пилот чуть живой. На «стандарте» не говорит. Вот, собственно, и все.
– Как тебя зовут, парень? – спросил Болер, вновь обращаясь к спасенному.
– Григ.
– На чем летал?
– На паруснике.
– Странная игрушка, красивая. Хорошо управляешь ею?
– Да.
– Настолько, что намеревался пересечь галактику?
– Нет. Не намеревался. Меня забыли.
– Как это?
– Сказали, что трое суток будем двигаться медленно, на досветовой. Я вышел покататься. Вернуться уже не смог – лайнер почему-то разогнался больше, чем обычно. А мой маяк не услышали, да я и не сразу понял, что что-то случилось: думал вот-вот сбавят ход или вернутся.
– Вышел без разрешения капитана?
– Мне никто не запрещал.
– И никто не видел, как ты проходил шлюзование?
– Я не помню… Должны были видеть… Там ведь кругом камеры…
– Верно. Ты был один?
– Да.
Болер передал смысл разговора остальным зрителям.
– Вполне вероятно, – заключил капитан. – Лайнер сбавил скорость, произвел разведку, может, чуть задержался, потом продолжил движение… Только кто позволил одному пассажиру, да еще такому молодому, выйти в открытый космос? Капитана за такие дела под суд отдадут! Чей был корабль? Как назывался?
– Как назывался твой лайнер, сынок? – повторил Болер Григу.