Улей - стр. 37
– Спасибо, – язвительно шипит девушка, испепеляя отца взглядом.
– Закончишь – отработаешь, – гневно рубит он.
Эта фраза влетает в грудную клетку Евы пушечным снарядом и вытаскивает наружу то, что ранее никогда не поднималось.
– Непременно, папочка. Я же знаю, долги ты не прощаешь. Никому, – давит ухмылку отца своей самодовольной улыбкой. – Даже собственной дочери.
– Ева! – одергивает ее Ольга Владимировна. – Хватит уже.
Угольные глаза отца врезаются в идентичные глаза дочери с остервенелой пытливостью.
– Поговори еще! – рявкает Исаев, поднимаясь из-за стола. Бегло читая в ее глазах приумноженное за тринадцать лет осуждение, равнодушно отмахивается от Евы. – Я на работу. В зерновом терминале проблемы… Кучка не востребованного миром дерьма в очередной раз решила, что им мало платят.
Ольга Владимировна поджимает губы, выражая свое сдержанное недовольство высказыванием мужа. А Ева вздыхает с облегчением, получая небольшой перерыв от родительского внимания.
– Павел, будь аккуратен в выражениях. Это все-таки люди. Не гневи Бога.
– Это им стоит быть аккуратными. Со мной, – властно заявляет Исаев, по обыкновению мня себя мировым правителем.
Ольга Владимировна изящно отбрасывает салфетку на стол и провожает удаляющегося мужа негодующим взглядом.
– Я могу идти? – нетерпеливо окликает ее Ева.
Мать, обращая взгляд к дочери, смотрит на нее с явственным укором.
– К чему этот вечный бунт, Ева? Разве так сложно прислушиваться? Делать что-то для своего развития. Для своего будущего. Не для нас! Как ты не понимаешь? Для себя!
– Можно на сегодня закончить, мама? – постукивая ногой по полу, вымученно просит Ева. – У меня от вас голова разболелась.
– От нас? – сверлит дочь недовольным взглядом. – Почему ты решила, что мы с отцом тебе враги?
– Я ничего не решала. Вы за меня все сами решили, – взрывается Ева. – Все!
– Разговаривай, не повышая голоса, пожалуйста, – стальным тоном одергивает ее мать.
Девушка медленно вдыхает и выдыхает.
– Можно я уже пойду? – сдержанно повторяет вопрос.
– Ты ничего не съела.
– И что? Мама, мне, что, пять лет? – задыхается отчаяньем. – Я поем, когда буду голодна. И поем то, что захочу.
– Да, конечно, – невозмутимо произносит Ольга Владимировна. – Пиццу или спагетти. А я учу тебя уважать и беречь свой организм.
– Мама, пожалуйста… – просит девушка дрожащим голосом.
– Не дави на жалость, Ева, – хладнокровно обрывает мать и, уставившись в окна, отпивает сок.
Ева сердито вздыхает. Снова берет ложку в руки. Быстро, практически не пережевывая, заталкивает в себя овсянку и демонстративно отодвигает пустую тарелку, нечаянно опрокидывая стакан со своим соком.
– Вот, пожалуйста! Теперь я могу идти?
Вишневая жидкость растекается по идеальной поверхности и стекает на светлые леггинсы Евы. Она морщится, шустро вскакивая из-за стола.
Ольга Владимировна поджимает губы и недовольно качает головой.
– Не устраивай из всего представление.
– Как я могу без вас? – иронично смеется девушка. – Я сначала жду, пока вы за ниточки подергаете и укажете, что именно мне играть.
– Ева, – спокойно окликает ее мать, поправляя волнистые волосы. Окидывает дочь холодным взглядом. – Футболку не забудь выбросить.
Девушка расстроенно качает головой.
– Как же все-таки хорошо, что у вас, – делает упор на это местоимение, – нет других детей!