Укус хаски (сборник) - стр. 32
– Думаю – да. Мордатый наговорил много всего, о ненависти сицилийцев к итальянским колонизаторам и германским оккупантам, что местные все как один встанут на сторону англичан, если те высадятся на острове. Капуана морщился, внутренне не соглашался, особенно когда тот распинался о всенародной поддержке британского десанта, но переводил. Похоже, дон Кальцоне здесь слишком большая шишка, чтобы извращать его слова. Кстати, он – родственник нашего капитана, именуется дядюшкой, но, может, это только фигура речи. В маленьком городке они почти все – родственники.
– А скоро и я породнюсь с этим бандюком через тебя, – хмыкнул Войцех. – Итак, дальше тянуть время мы не можем. Надо решать.
– Да. Я склоняюсь довериться Джузеппе. Война войной, но и личную жизнь надо устраивать. Моложе не становлюсь, знаешь ли. И тебе у наших в Палестине будет безопаснее, чем в лагере военнопленных.
– Но мы расстанемся!
– Не навсегда…
Воронежский фронт. У села Яковлево. 5 июля 1943 года
Вдалеке от провинциальной и обманчиво мирной Сицилии разворачивалась одна из самых страшных битв Второй мировой войны.
– …Во-озду-ух!!!
Древнейшие инстинкты, требовавшие выжить любой ценой, швырнули на землю. Андрей скатился в щель, вслед прыгнули трое бойцов его экипажа.
На утренней небесной синеве сквозь клетки маскировочной сети проступил рой чёрных точек. Казалось, он сейчас вырастет, накроет вроде бы надёжно замаскированные танки, и самая подлая бомба непременно угодит в щель, где залёг ещё не обстрелянный гвардейский экипаж!
Сколько говорилось про надсадный вой пикирующих бомбардировщиков, про убийственную точность немецких лётчиков… Но ничего не произошло. Молчали 37-миллиметровые пушки противовоздушной обороны. Немецкий строй развернулся вдалеке, и зловещие точки устремились вниз. К артиллерийской канонаде, доносящейся со стороны позиций 6-й армии, добавились отзвуки взрывов авиабомб.
– Соседей причёсывают, – прокряхтел мехвод.
– Или бомбят минные поля – проходы делают, – Андрей не преминул блеснуть учёностью, набранной в училище, и выполз из щели наверх, не дожидаясь отбоя воздушной тревоги. Ясно же, не их бригаду выбрали целью. Точнее, в этот раз – не их бригаду.
Обзор заслонили начищенные сапоги, приспущенные гармошкой.
– Попрятались? А кто танк будет оживлять? Гвардии лейтенант!
Проигнорировав команду «воздух», перед маскировочной сеткой стоял ротный – старший лейтенант Бочковский. Андрей выбрался наверх и коротко бросил пальцы к виску, отдавая честь.
– Заканчиваем…
– Быстрей заканчивай. Знаю, танк старый, изношенный, в нём всё надо менять кроме брони. Чует душа, хоть мы во втором эшелоне, команда на выдвижение в любую секунду прилетит. Кревский, мне на тебя рассчитывать? Или ещё день-два решил копаться?
Андрей приоткрыл рот для ответа, но осёкся. Бочковский прямо намекает – в первом бою неопытный экипаж с зелёным командиром не сильно нужен, можно оставаться в резерве. Иными словами – не лезть вперёд батьки в пекло.
Танкист оглянулся на троицу своего экипажа, но не нашёл у них поддержки никакому решению – три пары глаз уставились вопросительно, ожидая слов командира.
Ну, будь что будет…
– Так точно, работа всегда есть. Но «двадцатый» заводится, едет, оружие в порядке…
– Понял. Значит, повоюем. Радио как?