Укроти свой мозг! - стр. 24
Но это не то, что происходит лишь с небольшой частью общества. Это случается с каждым четвертым из нас. Так где же все? Если это не вы, то это, вероятно, ваш родственник или друг – каждый знает кого-нибудь. Как сказал Гамлет: «О, если бы это слишком, слишком плотное тело растаяло, растворилось и распустилось в росу!»[48] Это самое точное описание депрессии. (Если психотерапевт слушает вас, скажите ему эту фразу, и он в ту же секунду посадит вас на антидепрессанты).
Отчасти негативное отношение происходит из того факта, что слово «депрессивный» описывает настроение «мрачного упадка». Совершенно нормально быть грустным или несчастным, если что-то пошло не так, как вы хотели, или кто-то умер. Депрессия – совершенно другой зверь. Она не соответствует ситуации. Вместе с этой болезнью вы получаете кое-что в придачу: реальное чувство стыда. Оно входит в комплект. Вы испытываете невероятный стыд, думая: «Я не подвергаюсь ковровым бомбардировкам, я не живу в том ужасном месте». Ваши мысли карают вас за ваш эгоизм – как бомбы, падающие на Дрезден, – так громко и неумолимо, что в вашей голове звучит не один, а около миллиона жестоких голосов, как если бы у Дьявола был синдром Туретта[49]. Депрессии плевать, знамениты вы или живете в землянке, из какой культуры вы происходите, – она любит всех.
Те из вас, кто страдает от нее, знают: нам достаточно взглянуть друг другу в глаза, чтобы понять, что у нас есть «болезнь». Это как тайное рукопожатие. Вы четко и ясно увидите депрессию в глазах больного. Ошибиться невозможно – это взгляд мертвой акулы. Большинство людей просто не вглядываются, поэтому от них ускользает эта деталь. Учителей стоит научить распознавать такой взгляд у своих учеников, чтобы оказать им помощь до того, как начнутся «вскрытия» или, хуже того, дойдет до самоубийства.
Это случайное совпадение – у меня приступ депрессии прямо сейчас, когда я пишу эту книгу. Поэтому я собираюсь просто описывать свои ощущения. Если бы приступ был острым, я не могла бы печатать эти строки. Я была бы неспособна связывать мысли и даже воспринимать значение слов. Я бы спрятала компьютер в шкаф, сидела в кресле и ждала, когда меня госпитализируют.
К счастью, благодаря практике использования осознанности у меня есть система раннего оповещения. Я не могу уничтожить депрессию, но я слышу сигнал тревоги, прежде чем она съест меня заживо. Именно поэтому я продолжаю писать. Я знаю, что я только у подножия депрессии, но я улавливаю отдаленные отзвуки негативных, уничижительных мыслей, как будто племя зулу вот-вот нападет на меня.
Вот признаки того, что что-то нарушилось. Я могу спать только два часа подряд и, просыпаясь, испытываю страх, тяжелый, как груз на моей груди. Мои движения заторможены, и дорога к душу напоминает подготовку к десятиборью. Мне приходится подбадривать себя словами: «Ну, давай же, Руби, ты можешь сделать это, шаг за шагом. Это твоя болезнь, это не ты. Ты вернешься, это только болезнь». Мне, конечно, известен печально знаменитый список необходимых дел, которые накатываются как гигантский круглый валун, преследовавший Харрисона Форда в «Поисках утраченного ковчега». Я пытаюсь понять, откуда эта навязчивая, как летящее пушечное ядро, потребность выйти из дома и приобрести вещи, стоящие в списке. Я спрашиваю об этом свое мышление, и оно отвечает: «Если я справлюсь с этим списком, то со мной все будет хорошо».