Укрощенный тигр - стр. 13
– Короткая! Бронебойным, огонь! Ориентир – немецкий танк!
«Тридцатьчетверка» послушно замерла на месте от прикосновений Бабченко. Расчет скорости, с которой стреляет экипаж «тигра», оказался верным, его снаряд прошел мимо. Выстрел «семерки»! Снаряд, посланный Логуновым, угодил ощетинившемуся «тигру» в башню. Бабченко резко нажал на рычаг, вывернув гусеницы так, что танк откатился назад и съехал с дороги. В прицел показался черный бок бронированной машины со свастикой, и Т-34 тут же послал вдогонку фугас. От попадания в машинное отделение из вражеского танка повалил густым столбом черный дым. Пока экипаж отстреливался от прущих на дорогу немцев, Алексей выкрикивал в командную частоту:
– Я – Семерка, я – Семерка. Прием. Экипажи, отходим на высоту. Рассредоточение на высоте, повторяю! Артиллерия противника уничтожена.
– Прием, это Десятка! Приказ принял, занимаю позицию.
– Остальные экипажи, прием! – надрывался командир роты, вызывая в ларингофон свои отделения.
– Это Тридцатый, меня подбили! Заклинило затвор!
– Используйте пулемет, прикрывайте атаку немецкой пехоты! – приказал Алексей.
Один за другим отзывались командиры экипажей, лейтенант крутил перископом, пытаясь увидеть, что происходит на поле боя. Но черный дым от горящих танков застилал обзор. Еще несколько выстрелов, и новые вспышки пламени взметнулись в небо. С воем взвился столб огня, заполоняя все вокруг новой порцией клубов серого дыма вперемешку с паром.
Логунов в это время наводил орудие выше и левее, где забрался в складку холма «тигр», он приметил его по сизому дымку выхлопного газа. Правильный угол наклона пушки, уклон дороги и точный выстрел. Мимо! Немец выскочил впереди и слева, где дорога соединялась с подножием холма, тоже ответил выстрелом и снова ушел в укрытие. Но уже с трудом, неуверенно покачиваясь из-за слетевшей гусеницы. Все-таки есть попадание!
Бабенко среагировал на выкрик Логунова:
– Лево, 10 метров левее!
Механик стянул машину ниже траектории выстрела, уводя от прицела «тигра», как вдруг со стороны лощины в «семерку» ударила болванка другого панцера. Броня грохнула так, что у всего экипажа заложило уши. Логунов и Омаев вскрикнули от жгучей боли, горячая окалина полетела в лицо, в глаза. Бочкин не удержался на ногах и припечатался с размаху головой о борт, а потом отлетел на чемодан со снарядами. Алексея от сильного толчка спас нарамник, в который он вцепился что было сил. Он до искр в глазах ударился о рукоятку, так что на глаза сдвинулся шлемофон, поморгал, с трудом различая внутренности танка в сизом дыму пороховых газов, повернулся к экипажу:
– Целы? Подбили нас, по касательной прошло!
– Не горим? Дыма не чую от дизеля! – выкрикнул Бабенко, не отрываясь от рычагов управления. Нутром он чуял танк, проработав много лет испытателем на 183-м Харьковском танковом заводе. Поэтому сейчас мягко скатывал бронированную махину с дороги, поглубже под защиту деревьев, подальше от вражеских танков. Бабенко поворачивал машину плавно, так что работали фрикционы, а одна гусеница служила тормозом, помогая Т-34 выписать большую плавную дугу. Соколов потряс головой – в затылке ломила нарастающая боль после удара – и снова прильнул к оптике.
– Нет, Семен Михайлович, назад! Мы не можем с поля боя уйти, это командирский танк. Если отойдем в глубину, то из-за дыма не обнаружим цель. Вот здесь останавливайтесь, уже низинка. Экипаж, команда к бою!