Укрощение дракона - стр. 16
– Эта серебряная штука… а-фон… живая? – поразился Иррандо. – Она умирает? У нас лекарь есть. Всего в километре лету отсюда. И какие-то травы в подвале… наверняка.
Аня улыбнулась, но совсем невесело и опять сказала непонятное:
– Рукалицо, да… – подняла на дракона глаза, словно ему сочувствовала, а не он ей. – Ладно, пока четыре процента есть, покажу тебе хоть, что такое НАСТОЯЩАЯ музыка, а не гусляры всякие и трубадуры на ваших ярмарках.
Аня достала из ушей какие-то крошечные белые затычки на ниточках, взглянула скептически на перепончатые уши дракона и скривилась:
– Наушники не подойдут, а динамики тут так себе. Стакан есть? Такой, чтоб сверху айфон можно было положить?
– Есть, – ничего не понимая, подтвердил Иррандо.
– Тащи.
Дракон был так заинтригован, что совершенно позабыл о своих бедах и помчался к буфету. Посуду поворовали за время отсутствия хозяев замка прилично, но стакан Иррандо все-таки нашел. Ему стало до невозможного любопытно, как споет перед смертью серебряный прямоугольник. Чем он будет петь и о чем?
– Подойдет? – протянул дракон в лапе стакан.
– Годится.
Аня поставила стакан на пол. Положила сверху штуковину и ткнула пальцем куда-то посередине. Дракон затаил дыхание. И вдруг прямоугольник засветился, оттуда послышались звуки дождя, грозы, и грянула музыка. Сначала красивые струнные переборы, а потом громыхнуло чем-то со всей мочи. Дракон аж подпрыгнул от неожиданности и оглянулся. Из умирающего прямоугольника мужчина запел хрипло и надрывно на непонятном языке. У дракона под чешуей побежали мурашки. Пробирало… Под огромным потолком высеченного в скале замка эхо многократно повторяло ритмичные аккорды и голос. Иррандо не заметил, как вытаращил от удивления глаза, а Аня, кажется, забыла о головной боли и качалась в такт громыхающей музыке. Внезапно все оборвалось. Иррандо сглотнул.
– Все, сдох, – сообщила Аня. – Ну как, понравилось?
Дракон кивнул.
– Мое любимое. Theory of a Deadman[1].
– А еще послушать можно такое? Или наших музыкантов научить? – Иррандо спросил с надеждой.
Аня сделала печальную гримасу:
– У вас же никакой цивилизации. Электричества нет. Розеток, как я погляжу, тоже. Так что оживить мой айфон не получится.
– А что такое электричество? – вопросительно склонил голову дракон. Очень уж ему хотелось дослушать песню до конца.
– ЛОЛ, я тебе точно не объясню. У меня по физике в школе была тройка. И то из жалости… – Она потерла подбородок. – А! У вас тут молнии бывают?
– Конечно.
– Вот это и есть электричество, в воздухе.
– Ах… И ты хочешь поймать молнию и впихнуть ее в эту штуку? – не поверил своим ушам Иррандо.
– Нет, – замотала головой Аня. – От целой молнии он сгорит. А вот если малипусенький ее кусочек, ну знаешь такой… бац! И разряд…
Дракон не мог понять, как это – оторвать кусок от молнии, пусть и маленький.
– Ладно, проехали, – вздохнула Аня. – Может, поедим все-таки? Или ты уже?
Иррандо готов был согласиться. Отчего-то его разобрало любопытство и хотелось узнать побольше о серебряной штуке и музыке в ней. За ужином бы и поговорили. Но вдруг лорд почувствовал странное волнение в теле, такое же, как в первый раз, когда стал обращаться в дракона в детстве. Болезненное и муторное. Внутри все заклокотало, забурлило, силой превращения стало давить к земле. «Неужели сейчас?!» – подумал Иррандо. Кто знает, как это произойдет под давлением чар? Может, его, как в десять лет, будет швырять об пол и стены, словно дохлую лягушку? Не перед ней! Дракон подскочил и, превозмогая себя, поспешил к выходу. Лучше он вернется в нормальном обличье. А вдруг не все потеряно?