Укридж. Любовь на фоне кур - стр. 36

– А как же, сэр.

– Забрал мой фрак? – хрипло пробормотал я, хватаясь за стойку для шляп, чтобы не упасть.

– Он сказал, что все будет тип-топ, сэр, – пояснил Баулс с той тошнотворной терпимостью, с какой неизменно принимал все, что говорил или делал Укридж. Одной из величайших загадок моей жизни было поразительное отношение моего домохозяина к этому адскому псу. Он прямо-таки ластился к нему. Приличный типус вроде меня вынужден тихо благоговеть в присутствии Баулса, а пятно на роде человеческом вроде Укриджа может орать на него, перегнувшись через перила, и не услышать в ответ даже легчайшего упрека. Как тут не усмехнуться саркастически, когда речь заходит о равенстве всех людей.

– Он забрал мой фрак? – прохрипел я.

– Мистер Укридж сказал, что вы, конечно, ничего против иметь не будете, поскольку сегодня вечером фрак вам не нужен.

– Но он мне нужен, черт подери! – завопил я, забыв все правила хорошего тона. Еще ни разу я не позволял себе выругаться в присутствии Баулса. – Через четверть часа я «У Марио» угощаю ужином полдюжины друзей.

Баулс сочувственно прищелкнул языком.

– Что мне делать?!

– Быть может, вы разрешите мне одолжить вам мой?

– Ваш?

– У меня есть очень пристойный фрак. Подарок его сиятельства покойного графа Окстедского, у которого я служил много лет. Думается, он будет сидеть на вас как влитой, сэр. Его сиятельство был примерно одного с вами роста, хотя, пожалуй, чуточку похудощавее. Принести его, сэр? Он у меня в сундуке внизу.

Законы гостеприимства священны. Через пятнадцать минут у Марио соберутся шестеро бонвиванов, и что они будут делать при наличии отсутствия хлебосольного хозяина? Я слабосильно кивнул.

– Вы очень добры, – умудрился я выговорить.

– Ну что вы, сэр. Для меня это удовольствие.

Если он сказал правду, мне остается только радоваться, что хоть кто-то извлек удовольствие из ситуации.

В том, что покойный граф Окстедский действительно был чуточку похудощавей меня, я убедился, едва начал натягивать брюки. До того момента меня всегда восхищал тип стройного мелкокостного английского аристократа, но не прошло и пары минут, как я пожалел, что Баулс не служил у приверженца диеты, богатой углеводами. И еще я пожалел, что мода на фраки с бархатными воротниками, раз уж ей приспичило возникнуть, не продержалась на несколько лет дольше. Как ни тускл был свет в моей спальне, его яркости хватило на то, чтобы я содрогнулся, увидев себя в зеркале.

И тут я ощутил странный запашок.

– Здесь кажется душновато, Баулс?

– Нет, сэр, мне не кажется.

– А вы не замечаете непонятного запаха?

– Нет, сэр. Однако я удручен довольно сильным насморком. Если вы готовы, сэр, я вызову такси.

Нафталин! Вот какой запах я учуял. В такси он накатился на меня, как девятый вал. Всю дорогу до «У Марио» он окутывал меня точно туман, но всю свою полноту его благоухание обрело в тот миг, когда я вошел в вестибюль и снял пальто. Гардеробщик, вручая мне номерок, изумленно потянул носом, двое-трое людей, стоявших поблизости, поспешно покинули мои окрестности, а мои друзья, когда я присоединился к ним, высказали свое мнение с подкупающей дружеской откровенностью. С полным единодушием они без обиняков поставили меня в известность, что терпят мое присутствие только потому, что за ужин плачу я.